Коллекционер Михаил Павлович Шмулев давно несет на себе двусмысленный титул «городского сумасшедшего»...

Пройдя через Финскую кампанию, Великую Отечественную и Японскую войны, отсидев в КарЛАГе, он посвятил себя служению красоте. Ведь ее основное призвание, как известно, – спасать мир. А миру это совсем не повредит. Вот и взялся Михаил Павлович раскрашивать мироздание, пусть и в микроскопических размерах собственных 6 соток, во все цвета радуги.

Располагается это радужное царство на чудом сохранившемся кусочке старой Алма-Аты, в так называемом «компоте». Первое приветствие миру от обитателя дома – веселенькая зеленая калитка в конструктивистских завитках, квадратах и пунцовых цветах мальвы. Из-за невысокого забора виден чудной дом, расписанный сценами из древнегреческой мифологии: здесь тебе и подвиги Геракла, и сонмы античных богов.

Еще несколько лет назад фееричную композицию маленькой улочки дополняли копии двух полотен Матисса «Танец» и «Музыка», укрывшие собой серость глухой стены огромной резиденции некой французской фирмы, что располагалась напротив дома Михаила Павловича. Французам идея затейника Шмулева украсить офис картинами знаменитого соотечественника понравилась настолько, что они даже профинансировали этот проект. Правда, спустя годы новые хозяева расписного дома красоты не оценили (а может быть, просто не любят творчество некоронованного принца модерна) и забелили настенную живопись.
Но красиво жить не запретишь – передний двор на своих законных сотках неугомонный Михаил Павлович украсил скульптурной композицией из трех фигур. Про одну из них доподлинно известно, что это доблестный Ахилл, а про две других знает только автор, давний приятель хозяина дома скульптор Мурат Билялов.
– Я здесь хотел портик сделать, наподобие античного, – встречает нас у загадочного ансамбля Михаил Павлович, – да думаю, что лавина тающего снега, падающая с крыши, повредит его.

 Рыцарь из «компота»
Крепкий и кряжистый, с густой белоснежной шевелюрой, он напоминает библейского корабельщика Ноя, только вот вместо туники на нем – толстый вязанный свитер и джинсы. Ну а вместо ковчега – дом, сросшийся с хозяином в единый организм, таинственный и разноликий.
Вход на террасу украшен сценами из светской жизни осьмнадцатого века, гипсовой фигурой Александра Сергеевича Пушкина и рукописной строфой: «Здравствуй, племя младое, незнакомое!». На пилястре рядом теснятся две кариатиды. И здесь же рядом призыв из небезызвестной песни: «Корнет Оболенский, надеть ордена!»

– Статую Александра Сергеевича мне подарили после пожара, – поясняет присутствие великого поэта в древнегреческой «свадьбе» хозяин. – А это его прекрасные слова, обращенные ко всем нам, живущим ныне, и будущему поколению. Что до «корнета», то «не падайте духом» – великолепный оптимистический посыл… Не падайте духом, черт возьми!
Сейчас Михаил Павлович уже спокойно вспоминает пожар, полыхнувший в 2001 году, в котором погибла его огромная библиотека в 10 тысяч томов, сгорели вместе с мансардой бережно лелеемые артефакты, тайник, где в годы советской власти хранились книги Солженицына, Соловьева, Ахматовой, Гумилева, исчезла и башенка с телескопом…
– После пожара я был в неописуемом состоянии. Здесь пепелище было, я начал раздавать то немногое, что осталось, в том числе и пластинки (у меня когда-то была самая большая в городе коллекция граммофонных пластинок – 2000 экземпляров). Но отошел понемногу.
Единственное, что продолжает собирать Михаил Павлович, – две серии журналов – «Великие художники» и «Великие композиторы». Стенды с этими изданиями занимают в доме коллекционера две стены, потеснив многочисленные картины (копии известных мастеров, сделанные друзьями хозяина дома), статуэтки и скульптуры. Рядом с камином, облюбованным медноликим Буддой, висит янтарный медальон – так в Калининградском клубе творческих личностей отметили заслуги алматинского коллекционера и присвоили ему титул рыцаря.

 Чему завидует Брыльска
Даже потолки расписаны в жилище свободного художника, а таковым Михаила Шмулева можно назвать по праву, ведь многие копии сделаны им самолично.
– Здесь просто наклеил репродукции из журналов, – презентует он пестрые от картинок потолки. – А вот потолок кухни мне расписала по сюжетам фресок ацтекских храмов художница Тамара Челнокова…
На скромной кухоньке красуется надпись «Лучше хорошей жены ничего не бывает на свете, но ничего не бывает ужасней жены нехорошей».
Вообще, надписи – это одна из главных составляющих этой обители муз. На латыни и русском, поучительные и фривольные:

Брось свою девственность,
что тебе в ней. За порогом Аида
Ты не найдешь никого,
кто полюбил бы тебя.
Только живущим даны
наслажденья любви;
в Ахероне после, о дева,
лежать будем мы – кости и прах.
Так гласит табличка в просторной ванной, где в уютной нише укрылась безвестная обнаженная богиня.

Или стилизованный автопортрет Михаила Павловича у входа в дом, своеобразная «визитная карточка» хозяина, возвещает высоким слогом греческой поэтессы Сафо: «Так кто же вы? Я тот, кто делает добро, но людям это не всегда понятно».

Внутренний дворик шмулевской усадьбы – разговор особый. Посреди расположился храм Согласия – ротонда-беседка, на каждой ее колонне – гипсовая маска, сопровождаемая нравоучительной латынью: «Что позволено Юптеру – не позволено быку». А в центре беседки – импровизированный Кастальский ключ – источник вдохновения: питают водой подведенные шланги, а венчает столешница, украшенная двуликой гипсовой головой.
– Несколько лет здесь проходили заседания клуба, который основал я. Собиралась городская богема – художники, писатели, поэты… Среди членов клуба были: иудеи, кришнаиты, православные, протестанты и мусульмане. И было два негласных условия – запрещалось вести разговоры на идеологические и религиозные темы. Зато на дверях был стенд, где каждый, если хотел, мог высказать свое религиозное кредо. У нас был даже обряд посвящения – омовение в серебряной купели, – наш экскурсовод махнул рукой в сторону двухэтажной пристройки, расписанной сюжетами, красноречиво указующими, что это баня.

И купель в ней действительно была в голубом кафельном гроте до той поры, пока суровые года не приговорили владельца банного комплекса оставить молодечество и пользоваться ванной. Кстати, на втором этаже бани, ныне переделанной под мастерские и складские помещения, располагался 17-кубовый бассейн с комнатой для отдохновения. Словом: «Счастья хочешь, счастлив будь ныне – завтра неизвестно».
Кстати, на «говорящей» двери, о которой упомянул хозяин, Барбара Брыльска, гостившая в чудесном доме, написала: «Хочу иметь такой дом!» Вообще, дом Шмулева некоторое время назад был для иностранцев одним из пунктов развлекательной турпрограммы.
По обе стороны храма Согласия высятся миниатюрные курганы. Один из них посвящен жертвам коммунистического террора 1917-1991 годов. Другой установлен в память по погибшим друзьям-товарищам-однополчанам.
Но о войне ветеран вспоминать не любит. Бывший кадровый офицер, разжалованный после плена в рядовые, честно воевал за Родину, но вернулся домой после отсидки в сталинских лагерях антисоветчиком.
Ценитель античности и по духу убежденный гимнофил, Михаил Павлович воспевает благородство Древнего мира в каждом уголке своего жилища.

Рано нить обрезать…
9 апреля этого года Михаилу Павловичу исполнится 91 год, но, подобно библейским долгожителям, он крепок и энергичен. Впереди планов громадье – отстроить античный портик перед завалинкой, чтобы глаз радовал. Ну а хвори (как ни крути, боевые ранения дают о себе знать) художник лечит самовнушением и концентрацией мысли и воли.
– Всегда оберегал себя от привычек, памятуя, что привычки порабощают человека. Поэтому и от водки, и от сигарет держал себя на расстоянии невлюбленности. Первую сигарету попробовал в Китае – тогда их начали выдавать в солдатском пайке. Начал баловаться и почувствовал, что втягиваюсь в курение. Тогда я отложил пачку и неделю к ней не прикасался, потом опять покурил и снова неделя без дыма… Так и спасся от табака. С водкой – то же самое, только последние 10-15 лет не стерегусь – к обеду обязательно выпиваю 50-100 грамм. Видите картину? – показывает Михаил Палович на изображение трех мойр, – это богини человеческой судьбы, дочери Зевса и Фемиды – Клото, Лахесис, Атропос. Первая пряла нить человеческой жизни, вторая разматывала и пропускала ее сквозь жизненные невзгоды, а третья перерезала нить человеческой жизни… Смотрите, Лахесис указывает пальцем третьей сестре: «Не торопись! Пускай Михаил Павлович Шмулев поживет. Рано нить обрезать». Вот и живу.
sim.kz, Алматы