Выставка новых работ открылась в Литературном музее в Москве

– Евгения Михайловна, выставка «Дар бесценный» состоит из четырех частей. Почему была выбрана такая структура и что это за части?

– Дело в том, что вещи попали в Литературный музей из четырех источников. Всего мы получили порядка тысячи двухсот предметов. Первая часть – рукопись Бориса Николаевича Бугаева, известного под псевдонимом Андрей Белый. Это совершенно замечательный документ – комментарий, составленный поэтом в декабре 1926 года, к двум письмам. Первое – его к Блоку, второе – Блока к нему. В частности, он говорит, что письмо Блока было написано 4 января, а его – 5 января 1903 года. Уникальность в том, что это не ответы: оба письма – первые. Очень может быть, что они встретились посередине между Москвой и Петербургом, в Бологом. Это время, когда поэты еще не были знакомы: встреча состоится только в следующем, 1904 году. Но поскольку литературные вкусы и интерес к философским проблемам у них был общим, возникло желание и потребность к переписке. 

– Как же рукопись попала  к Вам?

– Рукопись была передана Клавдией Николаевной Бугаевой, вдовой поэта, Борису Пастернаку. Он хотел издать Андрея Белого во Франции. Пастернак передал ее своему близкому другу – Ольге Ивинской. Потом комментарий попал во Францию. А теперь благодаря банку ВТБ вернулся в Литературный  музей и наконец, соединился с нашей коллекцией документов. Их передала нам Клавдия Николаевна. Кстати, вместе с комментарием к Пастернаку попала фотография Бугаева 1928 года работы Напельбаума. Снимок также представлен на выставке. Рядом – конверт, в котором он хранился. На конверте  рукой Пастернака на русском и французском языках написано: «Андрей Белый. Борис Николаевич Бугаев». 

– В числе прочих вещей коллекция музея пополнилась частью собрания известного букиниста и коллекционера Эммануила Ципельзона. Что это за предметы?

– Это совершенно замечательные документы. Среди них большое собрание рукописей поэтов Серебряного века: Александра Туфанова, Бориса Садовского, Елизаветы Пановской. Единственной, кстати, «сестры» объединения «Серапионовы братья». Кроме того мы получили записные книжки Павла Антокольского. Одна 1910, вторая – 1914 года. В них рисунки, дневниковые записи, наброски стихотворений. Эти документы имеют огромное значение для нашего филиала – Музея Серебряного века. Единственная рукопись XIX века принадлежит известному драматургу Нестору Кукольнику. Прежде всего, мы знаем его как автора стихов на романсы Глинки. Он, кстати, писал и либретто к его операм «Иван Сусанин» и «Руслан и Людмила». 

– Одна из настоящих сенсаций и одновременно загадок – записка Михаила Булгакова.
 
– Пожалуй, это самая ценная часть в комплексе документов Ципельзона. Записка сделана карандашом на манжете от рубашки: «1922 год. 19 сентября я писал на манжете. Единственному человеку, который поддержал пламень во мне. Я этого никогда не забуду. Михаил Булгаков». 

– У Вас есть предположение, кто этот человек?

– Мы думаем, что она адресована его близкому другу, тоже писателю Юрию Слезкину. Со Слезкиным Булгаков работал в 1920-21 годах во Владикавказе. В своей автобиографической повести «Записки на манжетах» Булгаков как раз пишет об этом Владикавказском периоде. Более того, Юрий Слезкин один из действующих лиц этой повести. Потом они вместе были в Москве. Здесь же на витрине вы сможете увидеть дарственные надписи уже Слезкина Булгакову. Мы сохраняли интригу до конца и не рассказывали об этих находках даже Мариэтте Омаровне Чудаковой. 

– Давайте вернемся к структуре выставки. Что стало третьей частью?

– Третья часть – архив писателей и диссидентов Льва Копелева и Раисы Орловой. Лев Копелев известен широкому читателю, как Рубин – один из персонажей книги Солженицына «В круге первом». Три друга: Солженицын, Рубин (Копелев) и Панин. Они же фигурируют в книге Копелева «Утоли мои печали». Копелев пишет: «Новый 1948 год мы встречали на одной койке». Это происходило в Марфинской шарашке или спецтюрме №16. Большой интерес, несомненно, вызовут рукописи, сделанные там в 1950-51 годах. Тогда они вместе с Солженицыным писали техническое и лингвистическое обоснование телефонов, которые потом будут известны как Уоки-Токи. Еще одна часть архива – фотографии Копелева и Орловой. Среди них снимки, сделанные на пресс-конференции 23 января 1981 года. Тогда Копелев и Орлова, выехали в Германию по приглашению Генриха Бёлля. Именно тогда их лишили гражданства. Также мы получили большое количество книг. Все они с дарственными надписями от Булата Окуджавы, Лидии Чуковской, Фазиля Искандера, Андрея Сахарова, Владимира Войновича и многих других. Все они вошли в нашу литературу и культуру в числе первых. 

– Еще одна часть выставки – архив Виктора Некрасова. Какова судьба этих документов?

– Вообще, предварительная работа – это всегда очень сложный и, главное, неожиданный процесс. Вот и некрасовский архив буквально свалился нам на голову. Владелец позвонил и сказал: «У нас есть эти вещи». Мы пришли, посмотрели и забрали то, что было интересно. Волею судеб архив Некрасова оказался разорванным на части. Часть в Париже, часть в Киеве, часть в Москве. Документы, которые попали к нам уцелели чудом. В 1976 году Некрасов был вынужден эмигрировать. Его квартира осталась без присмотра. Новые жильцы вывезли имущество как ненужное. А эти документы остались забытыми на балконе. В старом коричневом портфеле. Повезло, что эти люди понимали, кто такой Виктор Некрасов, и документы выкидывать не стали. Позже они передали их журналисту одного известного издания, а тот уже продал их нам. 

– Что же было в чемодане?

– Здесь письма к матери, военные письма 1943-44 годов. В одном из них он пишет: «Вы, вероятно, волнуетесь, долго не получая от меня писем. Но буквально нет ни одной свободной минуты. Немец бежит так, что мы догнать его не можем. Делаем по 30-35 км в день и все еще его не видим». На выставке также представлен кусочек машинописного текста. Это телеграмма. Ее послал Виктор Некрасов матери в Киев 18 мая 1946 года. Ее текст: «В издательстве роман приняли. Знамени редколлегия читает». Речь идет о повести «В окопах Сталинграда». Судьбоносная телеграмма, которая решила судьбу будущего писателя. Этот архив требует работы. 

– Можно ли сегодня оценить значение этих документов? Проливают ли они свет на какие-то неизвестные факты или это всего лишь приятное дополнение к собранию музея?

– Нельзя сказать, что здесь что-то совсем неожиданное. Но всегда приятно пополнять коллекцию. Любая рукопись писателя, любой его автограф – вещь уникальная. Каждый документ требует работы. А коллекция куплена относительно недавно, в августе. За два месяца мы обработали небольшую часть и поспешили ее показать.

– Вы знаете, вообще мои симпатии лежат в XIX веке. Но и эти рукописи представляют большой интерес. Понимаете, когда берешь в руки автограф писателя, фотографию, невольно испытываешь душевный трепет, волнение. Это оригинал, метка эпохи. И каждый  кусочек, каждая эта меточка составляет определенный культурный слой, что-то добавляет. Иногда мы даже не можем сказать, какую ценность составляет рукопись. А когда она ложиться в контекст имеющегося, приобретает особое звучание. Каждый кирпичик необходим в здании русской культуры. В истории каждого писателя.

vtbrussia.ru