Художник-эмигрант вернулся в родной город своими картинами

Мир поздних работ художника Павла Шмарова полуразмыт и напоминает безмятежный сон. Где обитают эти прекрасные обнажённые купальщицы – в предместьях Парижа или в раю? Настоящая фамилия нашего земляка Шмарова - Шмыров: решил однажды, что прежняя, «крестьянская», фамилия не слишком подходит живописцу?

Родился он 22 сентября 1874 года в Воронеже. В 1893 году, после учёбы в уездном училище, поступил в бесплатную рисовальную школу, основанную графиком и иконописцем Львом Соловьёвым, другом философа Николая Фёдорова. Вскоре Павел стал вольным слушателем Санкт-Петербургской Академии художеств. Тайны живописи познавал в мастерской Ильи Репина – одного из основателей движения передвижников, творчество которых, судя по представленным на вернисаже ранним работам Шмарова, вдохновляло молодого живописца.

Очень характерен, например, сюжет картины «Тройка»: добродушные лошади мирно пасутся у дороги, пока их извозчик спит.

1894 годом датирован портрет сестры художника Любови Дмитриевны. Картон, потрескавшийся от времени, ныне хранится, как и ещё несколько ранних картин Павла Дмитриевича, в фондах Воронежского музея имени И.Н. Крамского.

А тогда никто не знал, конечно, как сложится судьба молодого живописца и его творений. Репин с огромным интересом наблюдал за развитием своего ученика и однажды признался: «Шмаров идёт впереди, в этом безграмотном глуповатом мальчике воочию сидит великий художник».

Характеристика несколько двусмысленная, конечно: видимо, многое предстояло художнику изменить в себе, чтобы стать на новую ступень творческого развития, вырасти из передвижнических штанов, своё лицо обрести.

Удостоившись в 1899 году за дипломную картину золотой медали и получив государственную стипендию для учёбы за границей, Шмаров отправился в Европу. Побывал в Вене, Риме, Флоренции, Венеции, Мюнхене, Париже. Вместе с Борисом Кустодиевым открыл для себя Испанию. В начале века занят был созданием портретов российских аристократов и интеллектуалов; нарисовав Николая II и членов императорской семьи, Шмаров был удостоен звания придворного художника. К счастью или к сожалению, но после этого предтечей Зураба Церетели он не стал.

Творческие поиски продолжались. С 1923 года – вдали от Родины, в Париже. В России Павел Шмаров оказался надолго забыт. Выставка в музее имени И.Н. Крамского возвращает его не только в Россию, но и в город, где он родился.

Работы эмигрантского периода, составившие основу экспозиции, на протяжении многих лет собирал парижский коллекционер Жоэль Гарсия. Благодаря ему в Воронеж на время попали также кисти и письма художника, афиша одной из французских выставок. И ранние шмаровские картины поэтичности не лишены, но на сон изображённое им в России никак не похоже. Ностальгия, что ли, так повлияла на его видение мира?

Русские крестьянки, которых он рисовал во Франции середины двадцатых, что называется, «по памяти», изображены уже совсем не в традициях передвижников. Ни капли социальщины - просто милые и немного смешные девушки; даже, кажется, чуть-чуть кокетничают. И лубочной псевдорусскости избежать удалось - с французскими купальщицами крестьянки Павла Шмарова вполне нашли бы общий язык. Потом сняли бы свои яркие костюмы и тоже отправились купаться. Его натюрморты поначалу кажутся более традиционными, но всматриваешься – и ощущаешь: не только ты смотришь на эти розы, георгины и ноготки, но и они вглядываются в тебя, словно живые существа.

 Виталий Черников