Пушкарь тверской

Об этом человеке сохранилось одно-единственное упоминание в старинной летописи. Известно только его имя и то, что он был происхождением из Твери. Историки до сих пор гадают: проживи тверской пушкарь еще десяток лет, покорилась бы Тверь Москве?

Но сперва – не о пушкаре, а о пушке. В 1938 году в запасниках Калининского областного музея нашли старинную мортиру. Когда ее выволокли на свет, выяснилось, что это ржавое, грязное, грубое изделие было изготовлено, скорее всего, в XV веке. Стали выяснять: мортиру нашли в усадьбе ржевских помещиков Лавыревых, они подарили ее музею, а там засунули мортиру в дальний угол и забыли на полвека.

Обнаружение старинной мортиры (в исторических документах она так и называется – «тверская мортира») стало настоящей научной сенсацией.

Во-первых, таких мортир во всем мире сохранились единицы, и стоимость находки для коллекционеров исчисляется миллионами долларов.

Во-вторых, находка позволила по-новому взглянуть на историю отечественного пушечного дела.

В Европе эта тема довольно серьезно изучена. Даже классик научного коммунизма Фридрих Энгельс посвятил истории артиллерии несколько статей, в частности описал, как именно делали пушки в XV веке. Собирали их по принципу бочек: ковали железные полосы и стягивали их коваными обручами. Казенную часть (куда засыпали порох) и дульную (куда закладывали ядра) в горячем состоянии соединяли друг с другом. По тем временам это были самые что ни на есть высокие технологии, хай-тек. И тверская мортира сделана точно так же. Хотя внешне она достаточно грубая и необработанная, швы пригнаны настолько плотно, что их не различить невооруженным глазом.

Да что там говорить – согласно классификации, разработанной немецкими историками оружия Якобсом и Келлером, тверская мортира входит в пятерку наиболее качественно изготовленных средневековых «стволов». Вопросы, впрочем, остаются: кто ее сделал? Кто из нее стрелял? Почему мортиру нашли в поле близ Ржева?

По поводу Ржева удалось выяснить по старинным летописям, что в середине XV века тверской князь Борис Александрович ходил с войском на осаду Ржева. Ржев (или Ржева, как его называют летописцы) в то время был центром самостоятельного княжества, представлял собой неприступную крепость. Поэтому в летописи особенно отмечалось, что при осаде тверичи применяли артиллерию: «биаху овии пушками, а инии пращами, а друзии камение метаху, а овии стрелами, яко ж дождем пущаху». Именно артиллерия и сказала последнее слово в осаде Ржева: «…толь бо грозно, но яко ж от великого того грому многым человеком падати». Весной 1447 года, «в Великое заговенье», Ржев сдался на милость победителя.

После Ржева тверской князь (вернее, объединенное тверское-московское-литовское войско) отправился приводить к покорности другой удельный город – Углич. И там главную роль сыграла артиллерия. Как только грянули мортиры, поставленные под стены города, защитники Углича поняли, что осаду им не выдержать. В замечательном романе Валерия Язвицкого «Княжич» эффект от применения артиллерийского огня описывается так: «Стены крепости в нескольких местах окутались дымом, доносился грохот пушек, на стенах в дыму падали люди… вдруг заскрипели ворота, лязгая железными засовами и цепями, и одни за другими отворились во всех башнях. Вышли из главных ворот попы с крестами и с хоругвями, а с ними почетные горожане». Углич покорился тверскому князю.

Слава о тверских пушках и том, как с их помощью удается взламывать даже самые неприступные крепости, разнеслась в самые дальние края. В той же летописи, где описывается взятие Ржева и Углича, упоминается, что татарский хан Едигей отправил в Тверь целую комиссию с целью инспекции тверского пушечного дела. И повелел отправить ему лучших пушкарей и мастеров-оружейников, чтобы они наладили производство «громов пушечных» на месте. Известно, что князь Борис всячески уклонялся от выполнения этого поручения и никаких пушкарей в Орду, в конце концов, не отправил. Зато когда его дальний родственник князь Василий попросил прислать ему мастеров-пушкарей, не стал тому отказывать: «Князь великий Борис послал к нему своего сына боярского и с ним пушечника с пушками именем Микулу Кречетникова. Таков беяше той мастер, яко и среди немец не обрести такова».

В этом фрагменте впервые (и единственный раз) упоминается имя реального тверского мастера-пушкаря Микулы Кречетникова и слова «бяше той мастер» означают, что даже среди немцев (а немцы и итальянцы были главными оружейниками в Европе) подобного мастера нет. Такое признание дорогого стоит.

Почему именно Тверь? Почему именно Тверское княжество стало центром пушечного ремесла на Руси? На эту тему есть разные версии. Скорее всего, в Тверь, которая меньше всех пострадала от татарского нашествия, стали съезжаться ремесленники, которые со временем и наладили производство собственной артиллерии. О высоком уровне кузнечно-литейного ремесла в Твери в XV столетии говорят и археологические находки на территории бывшего Тверского кремля и его посадов, а также письменные источники и устные предания. А обнаружение тверской мортиры, изготовленной тверским мастером (не исключено, что тем самым Микулой Кречетниковым) окончательно закрепило за Тверью статус центра средневекового пушечного промысла. Сохранились даже упоминания о том, как в мирные дни по велению князя тверские пушкари проводили своеобразные «стендовые испытания» своей продукции – строили ледяные стенки и на потеху горожанам разносили их огнем из мортир в осколки.

Тверь стала центром пушечных ремесел, как Тула, куда стали селиться мастера из числа лучников, пищальников и тульников (мастеров, производивших луки, колчаны, ружья) превратилась в центр стрелкового оружия. Крымский хан Менгли Гирей ставил доспехи русской работы выше сирийских, турецких, итальянских и просил Ивана III прислать ему «панцыри и мелкий доспех».

Соответственно, когда отношения между Москвой и Тверью испортились, московский князь Иван Великий прежде всего стал развивать в своем княжестве пушечное дело. Для этого он приглашал за большие деньги иноземных мастеров. В 80-х годах XV века в Москве имелась особая Пушечная изба, где производилось литье пищалей (ружей, как больших, тяжелых, так и легких). Московская улица Бронная сохранила свое название потому, что там делали «броню» — пушки, защитные кожухи и прочий потребный для артиллерии инвентарь. Сохранились имена иностранных мастеров, которые привозились из Италии в Москву – «пушечный мастер Якоб с женой», «Алевиз, мастер громкого боя и Пегра-пушечник». В 1483 году русский мастер Яков отлил в Москве 16-пудовую пушку.

Самым знаменитым из приехавших мастеров стал Аристотель Фьораванти – тот самый, что построил каменный Успенский собор. Фьораванти также был мастером литейного дела и наладил литье пушек в Москве. Литые пушки были более надежными, чем собранные «по принципу бочки», из полос и обручей. В 1490 году московское войско осадило Тверь. После нескольких залпов из пушек нового образца, отлитых Фьораванти, тверские жители решили сдаться. Скорее всего, Микулы Кречетникова к тому времени уже не было в живых. А если бы тверские пушечные мастера наладили производство литых мортир, еще неизвестно, чем закончился бы тверской поход Ивана Великого…