Легенда о Ван Гоге

По оценкам социологов, в мире наиболее известны три художника: Леонардо да Винчи, Винсент Ван Гог и Пабло Пикассо. Леонардо «отвечает» за искусство старых мастеров, Ван Гог — за импрессионистов и постимпрессионистов XIX века, а Пикассо — за абстракционистов и модернистов XX столетия. При этом если Леонардо предстает в глазах публики не столько живописцем, сколько универсальным гением, а Пикассо — модным «светским львом» и общественным деятелем — борцом за мир, то Ван Гог олицетворяет именно художника. Его считают сумасшедшим гением-одиночкой и мучеником, не думавшим о славе и деньгах. Однако этот образ, к которому все привыкли, не более чем миф, который был использован, чтобы «раскрутить» Ван Гога и с выгодой продать его картины.
В основе легенды о художнике лежит подлинный факт — он занялся живописью, будучи уже зрелым человеком, и всего за десять лет «пробежал» путь от начинающего художника до мастера, перевернувшего представление об изобразительном искусстве. Все это еще при жизни Ван Гога воспринималось как «чудо», не имеющее реальных объяснений. Биография художника не изобиловала приключениями, как, например, судьба Поля Гогена, который успел побывать и брокером на бирже, и матросом, и умер от экзотической для европейского обывателя проказы на не менее экзотическом Хива-Оа, одном из Маркизских островов. Ван Гог был «скучным трудягой», и, кроме странных психических припадков, появившихся у него незадолго до смерти, и самой этой смерти в результате попытки самоубийства, зацепиться мифотворцам было не за что. Но эти немногочисленные «козыри» были разыграны настоящими мастерами своего дела.

Главным творцом Легенды о мастере стал немецкий галерист и искусствовед Юлиус Мейер-Грефе. Он быстро понял масштаб гениальности великого голландца, а главное — рыночный потенциал его картин. В 1893 году двадцатишестилетний галерист приобрел картину «Влюбленная пара» и задумался о «рекламе» перспективного товара. Обладая бойким пером, Мейер-Грефе решил написать привлекательную для коллекционеров и любителей искусства биографию художника. Живым он его не застал и поэтому был «свободен» от личных впечатлений, которые отягощали современников мастера. Кроме того, Ван Гог родился и вырос в Голландии, а как живописец окончательно сложился во Франции. В Германии, где Мейер-Грефе стал внедрять легенду, о художнике никто ничего не знал, и галерист-искусствовед начинал с «чистого листа». Он не сразу «нащупал» образ того безумного гения-одиночки, который сейчас знают все. Сначала мейеровский Ван Гог был «здоровым человеком из народа», а его творчество — «гармонией между искусством и жизнью» и провозвестником нового Большого стиля, которым Мейер-Грефе считал модерн. Но модерн выдохся за считанные годы, и Ван Гог под пером предприимчивого немца «переквалифицировался» в бунтаря-авангардиста, который возглавил борьбу против замшелых академистов-реалистов. Ван Гог-анархист был популярен в кругах художественной богемы, но отпугивал обывателя. И только «третья редакция» легенды удовлетворила всех. В «научной монографии» 1921 года под названием «Винсент», с необычным для литературы такого рода подзаголовком «Роман о Богоискателе» Мейер-Грефе представил публике святого безумца, рукой которого водил Бог. Гвоздем этой «биографии» стала история об отрезанном ухе и творческом безумии, которое вознесло маленького, одинокого человека, вроде Акакия Акакиевича Башмачкина, до высот гениальности.

Винсент Ван Гог. 1873 год

О «кривизне» прототипа
Настоящий Винсент Ван Гог имел мало общего с «Винсентом» Мейер-Грефе. Начать с того, что он окончил престижную частную гимназию, свободно говорил и писал на трех языках, много читал, чем заслужил в художественных парижских кругах кличку Спиноза. За Ван Гогом стояла большая семья, которая никогда не оставляла его без поддержки, хотя и была не в восторге от его экспериментов. Его дед был известнейшим переплетчиком старинных манускриптов, работавшим для нескольких европейских дворов, трое из его дядей успешно торговали искусством, а один был адмиралом и начальником порта в Антверпене, в его доме он жил, когда учился в этом городе. Реальный Ван Гог был довольно трезвым и прагматичным человеком.

Например, одним из центральных «богоискательских» эпизодов легенды с «хождением в народ» стал факт, что в 1879 году Ван Гог был проповедником в бельгийском шахтерском районе Боринаж. Чего только не насочиняли Мейер-Грефе и его последователи! Тут и «разрыв со средой» и «стремление пострадать вместе с убогими и нищими». Объясняется же все просто. Винсент решил пойти по стопам отца и стать священником. Для того чтобы получить сан, необходимо было пять лет учиться в семинарии. Или — пройти ускоренный курс за три года в евангельской школе по упрощенной программе, да еще бесплатно. Предварял все это обязательный полугодичный «стаж» миссионерства в глубинке. Вот Ван Гог и отправился к шахтерам. Конечно, он был гуманистом, старался помочь этим людям, но сближаться с ними и не думал, всегда оставаясь представителем среднего класса. Отбыв положенный срок в Боринаже, Ван Гог решил поступать в евангельскую школу, и тут оказалось, что правила изменились и голландцам вроде него, в отличие от фламандцев, надо платить за обучение. После этого обиженный «миссионер» оставил религию и решил стать художником.

И этот выбор тоже не случаен. Ван Гог являлся профессиональным торговцем искусством — артдилером в крупнейшей фирме «Гупиль». Партнером в ней был его дядя Винсент, в честь которого и назвали юного голландца. Он ему покровительствовал. «Гупиль» играл ведущую в Европе роль в торговле старыми мастерами и солидной современной академической живописью, но не боялся продавать и «умеренных новаторов» вроде барбизонцев. За 7 лет Ван Гог сделал карьеру в непростом, основанном на семейных традициях антикварном бизнесе. Из амстердамского филиала он перебрался сначала в Гаагу, потом в Лондон и, наконец, в штаб-квартиру фирмы в Париже. За эти годы племянник совладельца «Гупиля» прошел серьезную школу, изучил основные европейские музеи и многие закрытые частные собрания, стал настоящим экспертом в живописи не только Рембрандта и малых голландцев, но и французов — от Энгра до Делакруа. «Находясь в окружении картин, — писал он, — я воспылал к ним неистовой, доходящей до исступления любовью». Его кумиром был французский художник Жан Франсуа Милле, прославившийся в то время своими «крестьянскими» полотнами, которые «Гупиль» сбывал по ценам в десятки тысяч франков.

Брат художника Теодор Ван Гог
Вот таким преуспевающим «бытописателем низших классов», как Милле, собирался стать и Ван Гог, используя свое знание жизни шахтеров и крестьян, почерпнутое в Боринаже. Вопреки легенде артдилер Ван Гог не был гениальным дилетантом вроде таких «художников воскресного дня», как таможенник Руссо или кондуктор Пиросмани. Имея за плечами фундаментальное знакомство с историей и теорией искусства, а также с практикой торговли им, упорный голландец в двадцать семь лет приступил к систематическому изучению ремесла живописи. Начал он с рисования по новейшим специальным учебникам, которые ему со всех концов Европы присылали дяди-артдилеры. Руку Ван Гогу ставил его родственник, художник из Гааги Антон Мауве, которому позже благодарный ученик посвятил одну из своих картин. Ван Гог даже поступил сначала в брюссельскую, а затем в антверпенскую Академию художеств, где проучился три месяца, пока не отправился в Париж.

Туда новоиспеченного художника уговорил в 1886 году уехать его младший брат Теодор. Этот бывший на подъеме успешный артдилер сыграл ключевую роль в судьбе мастера. Тео посоветовал Винсенту бросить «крестьянскую» живопись, объяснив, что это уже «паханое поле». И, кроме того, «черные картины» вроде «Едоков картофеля» во все времена продавалась хуже, чем светлое и радостное искусство. Другое дело — буквально созданная для успеха «светлая живопись» импрессионистов: сплошное солнце и праздник. Публика рано или поздно ее обязательно оценит.

Тео-провидец
Так Ван Гог оказался в столице «нового искусства» — Париже и по совету Тео поступил учиться в частную студию Фернана Кормона, бывшую тогда «кузницей кадров» нового поколения художников-экспериментаторов. Там голландец близко сошелся с такими будущими столпами постимпрессионизма, как Анри Тулуз-Лотрек, Эмиль Бернар и Люсьен Писсарро. Ван Гог изучал анатомию, рисовал с гипсов и буквально впитывал все новые идеи, которыми бурлил Париж.

Тео знакомит его с ведущими художественными критиками и своими клиентами-художниками, среди которых были не только добившиеся прочного положения Клод Моне, Альфред Сислей, Камиль Писсарро, Огюст Ренуар и Эдгар Дега, но и «восходящие звезды» Синьяк и Гоген. К моменту приезда в Париж Винсента его брат был руководителем «экспериментального» отделения «Гупиля» на Монмартре. Человек с обостренным чувством нового и превосходный бизнесмен, Тео одним из первых разглядел наступление новой эры в искусстве. Он уговорил консервативное руководство «Гупиля» позволить ему рискнуть заняться торговлей «светлой живописью». В галерее Тео проводил персональные выставки Камиля Писсарро, Клода Моне и других импрессионистов, к которым Париж начал понемногу привыкать. Этажом выше, в своей собственной квартире, он устраивал «сменные экспозиции» картин дерзкой молодежи, которые «Гупиль» боялся показывать официально. Это был прообраз элитных «квартирных выставок», вошедших в моду в XX веке, и их гвоздем стали работы Винсента.

Еще в 1884 году братья Ван Гоги заключили между собой соглашение. Тео в обмен на картины Винсента выплачивает ему 220 франков в месяц и обеспечивает его кистями, холстами и красками лучшего качества. Кстати, благодаря этому картины Ван Гога в отличие от работ Гогена и Тулуз-Лотрека, из-за безденежья писавших на чем попало, так хорошо сохранились. 220 франков составляли четверть месячного заработка врача или юриста. Почтальон Жозеф Рулен в Арле, которого легенда сделала кем-то вроде покровителя «нищего» Ван Гога, получал вдвое меньше и в отличие от одинокого художника кормил семью с тремя детьми. Денег Ван Гогу хватало даже на создание коллекции японских гравюр. Кроме того, Тео поставлял брату «прозодежду»: блузы и знаменитые шляпы, необходимые книги и репродукции. Он же оплачивал лечение Винсента.

Все это не было простой благотворительностью. Братья составили амбициозный план — создать рынок живописи постимпрессионистов, поколения художников, шедшего на смену Моне и его друзьям. Причем с Винсентом Ван Гогом как одним из лидеров этого поколения. Соединить, казалось бы, несоединимое — рискованное авангардное искусство мира богемы и коммерческий успех в духе респектабельного «Гупиля». Тут они почти на столетие опередили свое время: только Энди Уорхолу и другим американским попартистам удалось сразу разбогатеть на авангардном искусстве.

«Непризнанный»
В целом положение Винсента Ван Гога было уникальным. Он работал художником на договоре у артдилера, который был одной из ключевых фигур рынка «светлой живописи». И этим артдилером был его брат. О таком положении считающий каждый франк неприкаянный бродяга Гоген, например, мог только мечтать. Ко всему прочему Винсент не был простой марионеткой в руках бизнесмена Тео. Не был он и бессребреником, не желавшим продавать профанам свои картины, которые он даром раздавал «родственным душам», как писал Мейер-Грефе. Ван Гог, как и всякий нормальный человек, желал признания не у далеких потомков, а при жизни. Признания, важным знаком которого для него являлись деньги. И будучи сам в прошлом торговцем искусством, он знал, как этого добиваться.

Одна из главных тем его писем к Тео отнюдь не богоискательство, а рассуждения о том, что надо делать, чтобы выгодно сбыть картины, и какая живопись быстрее найдет путь к сердцу покупателя. Для продвижения на рынке он вывел безупречную формулу: «Ничто не поможет нам продать наши картины лучше, чем их признание хорошим украшением для домов среднего класса». Чтобы наглядно показать, как будут «смотреться» картины постимпрессионистов в буржуазном интерьере, Ван Гог сам в 1887 году устроил две выставки в кафе «Тамбурин» и ресторане «Ла Форш» в Париже и даже продал с них несколько работ. Позже легенда обыграла этот факт как акт отчаяния художника, которого никто не хотел пускать на нормальные выставки.

А между тем он постоянный участник выставок в Салоне независимых и Свободном театре — самых модных местах парижских интеллектуалов того времени. Его картины выставляют артдилеры Арсен Портье, Джордж Томас, Пьер Мартин и Танги. Великий Сезанн получил возможность показать свое творчество на персональной выставке только в возрасте 56 лет, после почти четырех десятилетий каторжного труда. Тогда как работы Винсента, художника с шестилетним стажем, можно было увидеть в любое время на «квартирной выставке» Тео, где перебывала вся художественная элита столицы мира искусства — Парижа.

Реальный Ван Гог меньше всего похож на отшельника из легенды. Он — свой в среде передовых художников эпохи, самое убедительное свидетельство чему — несколько портретов голландца, написанных Тулуз-Лотреком, Русселем, Бернаром. Люсьен Писсарро изобразил его беседующим с самым влиятельным художественным критиком тех лет Фенелоном. Камилю Писсарро Ван Гог запомнился тем, что не стеснялся остановить нужного ему человека на улице и прямо у стенки какого-нибудь дома показывать свои картины. Представить в такой ситуации настоящего отшельника Сезанна просто невозможно.

Легенда прочно утвердила представление о непризнанности Ван Гога, о том, что при жизни была продана всего одна его картина «Красные виноградники в Арле», которая сейчас висит в московском Музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. На самом деле продажа этого полотна с выставки в Брюсселе в 1890 году за 400 франков была прорывом Ван Гога в мир серьезных цен. Он продавался ничуть не хуже своих современников Сера или Гогена. По документам известно, что у художника купили четырнадцать работ. Первым это сделал друг семьи голландский артдилер Терстиг в феврале 1882 года, и Винсент написал Тео: «Первая овечка прошла через мост». В реальности продаж было больше, об остальных просто не сохранилось точных свидетельств.

Что касается непризнанности, то начиная с 1888 года известные критики Гюстав Кан и Феликс Фенелон в обзорах выставок «независимых», как называли тогда авангардистов, выделяют свежие и яркие работы Ван Гога. Критик Октав Мирбо посоветовал Родену купить его картины. Они были в коллекции такого взыскательного ценителя, как Эдгар Дега. Еще при жизни Винсент прочитал в газете «Меркюр де Франс», что он великий художник, наследник Рембрандта и Халса. Это написал в своей статье, целиком посвященной творчеству «удивительного голландца», восходящая звезда «новой критики» Анри Орье. Он намеревался создать биографию Ван Гога, но, к сожалению, умер от туберкулеза вскоре после смерти самого художника.

Спальня в Арле. 1889 год. Чикагский институт искусств
Комната в гостинице супругов Раву, где Винсент проживал в 1890 году и где скончался 29 июля того же года Винсент Ван Гог.

О разуме, свободном «от оков»
Зато «биографию» издал Мейер-Грефе, и в ней он особенно расписал «интуитивный, свободный от оков разума» процесс творчества Ван Гога.

«Винсент писал картины в слепом, бессознательном упоении. Его темперамент выплескивался на холст. Деревья кричали, облака охотились друг за другом. Солнце зияло ослепительной дырой, ведущей в хаос».

Проще всего опровергнуть это представление о Ван Гоге словами самого художника: «Великое создается не одним только импульсивным действием, но и соучастием множества вещей, которые были приведены к единому целому... С искусством, как и со всем остальным: великое не является чем-то случайным, но должно быть создано упорным волевым напряжением».

Подавляющее большинство писем Ван Гога посвящено вопросам «кухни» живописи: постановка задач, материалы, техника. Случай почти беспрецедентный в истории искусства. Голландец был настоящим трудоголиком и утверждал: «В искусстве надо работать, как несколько негров, и спускать с себя кожу». В конце жизни он действительно писал очень быстро, картину мог от начала до конца сделать за два часа. Но при этом все время повторял любимое выражение американского художника Уистлера: «Я сделал это в два часа, но работал годами, чтобы сделать в эти два часа что-нибудь стоящее».

Ван Гог писал не по наитию — долго и напряженно работал над одним и тем же мотивом. В городе Арле, где он устроил свою мастерскую, уехав из Парижа, он начал серию из 30 работ, связанных общей творческой задачей «Контраст». Контраст цветовой, тематический, композиционный. Например, пандан «Кафе в Арле» и «Комната в Арле». В первой картине — мрак и напряжение, во второй — свет и гармония. В этом же ряду несколько вариантов его знаменитых «Подсолнухов». Вся серия задумывалась как пример украшения «жилища среднего класса». Перед нами от начала и до конца продуманные творческая и рыночная стратегии. Посмотрев его картины на выставке «независимых», Гоген написал: «Вы единственный думающий художник из всех».

Краеугольный камень легенды о Ван Гоге— его безумие. Якобы только оно позволило ему заглянуть в такие глубины, которые недоступны простым смертным. Но художник не был с юности полубезумцем со вспышками гениальности. Периоды депрессии, сопровождаемые припадками, похожими на эпилепсию, от которых он лечился в психиатрической клинике, начались у него только в последние полтора года жизни. Врачи видели в этом действие абсента — алкогольного напитка, настоянного на полыни, чье разрушительное действие на нервную систему стало известно только в XX веке. При этом как раз именно в период обострения болезни художник не мог писать. Так что псхическое расстройство не «помогало» гению Ван Гога, а мешало.

Винсент Ван Гог. Сад больницы в Арле. 1889 год
Сад при больнице в Арле, куда Ван Гог был помещен после приступа в декабре 1888 года

Очень сомнительна знаменитая история с ухом. Оказалось, что Ван Гог не мог отрезать его себе «под корень», он просто истек бы кровью, ведь помощь ему оказали только через 10 часов после инцидента. У него была отрезана только мочка, о чем сказано во врачебном заключении. И кто это сделал? Существует версия, что это произошло во время ссоры с Гогеном, которая имела место в тот день. Искушенный в матросских драках Гоген полоснул Ван Гога по уху, и у того от всего пережитого случился нервный припадок. Позже, чтобы оправдать свое поведение, Гоген сочинил историю о том, что Ван Гог в припадке безумия гонялся за ним с бритвой в руках, а потом покалечил сам себя.

Даже картина «Комната в Арле», искривленное пространство которой считали фиксацией безумного состояния Ван Гога, оказалась на удивление реалистичной. Были найдены планы дома, в котором художник жил в Арле. Стены и потолок его жилища действительно были скошенными. Никогда Ван Гог не писал картин при луне со свечами, укрепленными на шляпе. Но творцы легенды всегда вольно обращались с фактами. Зловещую картину «Пшеничное поле», с уходящей вдаль дорогой, застилаемой стаей воронов, они, например, объявили последним полотном мастера, предсказывающим его смерть. Но хорошо известно, что после нее он написал еще целый ряд работ, где злополучное поле изображено сжатым.

«Ноу-хау» главного автора мифа о Ван Гоге Юлиуса Мейер-Грефе — не просто вранье, а подача вымышленных событий вперемешку с подлинными фактами, да еще в форме безупречного научного труда. Например, подлинный факт — Ван Гог любил работать под открытым небом потому, что плохо переносил запах скипидара, которым разводят краски, — «биограф» использовал как основу для фантастической версии о причине самоубийства мастера. Якобы Ван Гог влюбился в солнце — источник его вдохновения и не позволял себе покрывать голову шляпой, стоя под его жгучими лучами. У него сгорели все волосы, солнце напекло незащищенный череп, он сошел с ума и покончил с собой. На поздних автопортретах Ван Гога и изображениях мертвого художника, сделанных его друзьми, видно, что волос на голове он не утратил до самой смерти.

«Прозрения юродивого»
Ван Гог выстрелил в себя 27 июля 1890 года, после того как, казалось, его психический кризис был преодолен. Незадолго до этого его выписали из клиники с заключением: «Выздоровел». Сам факт того, что хозяин меблированных комнат в Овере, где Ван Гог жил в последние месяцы своей жизни, доверил ему револьвер, необходимый художнику для отпугивания ворон во время работы на этюдах, говорит о том, что он вел себя абсолютно нормально. Сегодня врачи сходятся на том, что самоубийство произошло не во время припадка, а было результатом стечения внешних обстоятельств. Тео женился, у него появился ребенок, и Винсента угнетала мысль, что брат будет заниматься только своей семьей, а не их планом покорения художественного мира.

После рокового выстрела Ван Гог прожил еще два дня, был удивительно спокоен и стойко переносил страдания. Он скончался на руках у безутешного брата, который так и не смог оправиться от этой потери и умер спустя полгода. Фирма «Гупиль» за бесценок распродала все произведения импрессионистов и постимпрессионистов, которые накопил в галерее на Монмартре Тео Ван Гог, и закрыла эксперимент со «светлой живописью». Картины Винсента Ван Гога вдова Тео Иоганна Ван Гог-Бонгер увезла в Голландию. Только в начале XX столетия к великому голландцу пришла тотальная слава. Как считают специалисты, если бы не почти одновременная ранняя смерть обоих братьев, это произошло бы еще в середине 1890-х годов и Ван Гог был бы очень богатым человеком. Но судьба распорядилась иначе. Пожинать плоды трудов великого живописца Винсента и великого галериста Тео стали люди типа Мейер-Грефе.

В кого вселился Винсент?
Роман о богоискателе «Винсент» предприимчивого немца пришелся как нельзя кстати в обстановке крушения идеалов после бойни Первой мировой войны. Мученик от искусства и безумец, мистическое творчество которого предстало под пером Мейер-Грефе чем-то вроде новой религии, такой Ван Гог захватил воображение и пресыщенных интеллектуалов, и неискушенных обывателей. Легенда оттеснила на задний план не только биографию реального художника, но и извратила представление о его картинах. В них видели какое-то месиво красок, в котором угадываются пророческие «прозрения» юродивого. Мейер-Грефе превратился в главного знатока «мистического голландца» и стал не только торговать картинами Ван Гога, но и за большие деньги выдавать сертификаты о подлинности произведений, появлявшихся под именем Ван Гога на художественном рынке.

Винсент Ван Гог. Доктор Поль Гоше. 1890 год
В середине 1920-х годов к нему пришел некий Отто Вакер, выступавший с эротическими танцами в берлинских кабаре под псевдонимом Олинто Ловель. Он показал несколько картин с подписью «Винсент», написанных в духе легенды. Мейер-Грефе пришел в восторг и немедленно подтвердил их подлинность. Всего Вакер, открывший свою собственную галерею в модном районе на Потсдамерплац, выбросил на рынок больше 30 «Ван Гогов», пока не поползли слухи о том, что они фальшивые. Поскольку речь шла об очень большой сумме, в дело вмешалась полиция. На суде танцор-галерист рассказывал байку-«провенанс», которой «кормил» и своих доверчивых клиентов. Картины он якобы приобрел у русского аристократа, который купил их еще в начале века, а во время революции успел вывезти из России в Швейцарию. Имя Вакер не называл, утверждая, что озлобленные потерей «национального сокровища» большевики уничтожат семью аристократа, оставшуюся в Советской России.

В битве экспертов, которая развернулась в апреле 1932 года в судебном зале берлинского района Моабит, Мейер-Грефе и его сторонники горой стояли за подлинность вакеровских «Ван Гогов». Но полиция устроила обыск в ателье брата и отца танцора, которые были художниками, и нашла 16 свеженьких «Ван Гогов». Технологическая экспертиза показала, что они идентичны проданным полотнам. К тому же химики выяснили, что при создании «картин русского аристократа» были использованы краски, появившиеся только после смерти Ван Гога. Узнав об этом, один из «экспертов», поддержавших Мейер-Грефе и Вакера, заявил ошеломленному судье: «А откуда вы знаете, что Винсент после смерти не вселился в конгениальное тело и не творит до сих пор?»

Вакер получил три года тюрьмы, а репутация Мейер-Грефе была разрушена. Вскоре он умер, но легенда, несмотря ни на что, продолжает жить до сих пор. Именно на ее основе американский писатель Ирвинг Стоун в 1934 году написал свой бестселлер «Жажда жизни», а голливудский режиссер Винсенте Миннелли в 1956 году поставил фильм о Ван Гоге. Роль художника там сыграл актер Кёрк Дуглас. Фильм заработал «Оскара» и окончательно утвердил в головах миллионов людей образ полубезумного гения, взявшего на себя все грехи мира. Затем американский период в деле канонизации Ван Гога сменился японским.

«Подсолнухи» на аукционе «Кристи». 1987 год

В Стране восходящего солнца великого голландца благодаря легенде стали считать чем-то средним между буддийским монахом и совершившим харакири самураем. В 1987 году компания «Ясуда» купила на аукционе в Лондоне «Подсолнухи» Ван Гога за 40 миллионов долларов. Три года спустя эксцентричный миллиардер Риото Сайто, который ассоциировал себя самого с Винсентом из легенды, заплатил на аукционе в Нью-Йорке 82 миллиона долларов за «Портрет доктора Гаше» кисти Ван Гога. Целое десятилетие это была самая дорогая картина в мире. По завещанию Сайто ее должны были сжечь вместе с ним после его смерти, но кредиторы разорившегося к тому времени японца не дали этого сделать.

Пока мир сотрясали скандалы вокруг имени Ван Гога, историки искусства, реставраторы, архивисты и даже врачи шаг за шагом исследовали подлинные жизнь и творчество художника. Огромную роль в этом сыграл Музей Ван Гога в Амстердаме, созданный в 1972 году на основе коллекции, которую подарил Голландии сын Тео Ван Гога, носивший имя своего великого дяди. Музей занялся проверкой всех картин Ван Гога в мире, отсеяв несколько десятков фальшивок, и проделал огромную работу по подготовке научной публикации переписки братьев.

Но, несмотря на огромные усилия как сотрудников музея, так и таких корифеев вангоговедения, как канадка Богомила Велш-Овчарова или голландец Ян Хальскер, легенда о Ван Гоге не умирает. Она живет своей жизнью, порождая очередные фильмы, книги и спектакли о «святом безумце Винсенте», не имеющем ничего общего с великим тружеником и первооткрывателем новых путей в искусстве Винсентом Ван Гогом. Так уж устроен человек: романтическая сказка для него всегда привлекательнее «прозы жизни», какой бы великой она ни была.