Мариинки учились на «десятки» и «двенадцатки»

На фото: Мариинки с педагогами. В центре главная надзирательница Екатерина Филипповна Москалёва. 1913 год.

Выпускная фотография Симбирской Мариинской женской гимназии. 1887 год. Под портретом Ф.М. Керенского (справа) фотография О.И. Ульяновой.

Симбирская Мариинская женская гимназия. Открытка. Начало XX века.

 

«2 мая 1820 года, заботами общества христианского милосердия и на его средства, с разрешения Императрицы Елизаветы Алексеевны, было открыто первое в Симбирске закрытое женское учебное заведение, под именем «дом трудолюбия», для воспитания девиц, остающихся без призрения в бедности и сиротстве, преимущественно дворянского происхождения и дочерей чиновников военной и гражданской службы», - писал краевед Павел Любимович Мартынов.

 

Воспитанницы Дома трудолюбия, которых в первый год насчитывалось всего 10 человек, были из бедных семей, часто сироты, поэтому помещения не блистали роскошью.

«Мебель, кровати, постельное белье были самые простые; еда - тоже простая, но сытная, а главное внимание было обращено на то, чтобы девицы исполняли все обыденные и необходимые работы собственноручно, ничего не поручая служанкам, кроме, конечно, самой черной работы.

Занятия заключались преимущественно в рукоделиях и в изучении предметов, необходимых для того, чтобы стать порядочной гувернанткой; были также уроки новейших языков и музыки, а уроки танцев имели скорее значение как гигиеническое средство, в виде усиленного моциона».

 

Заведение находилось в ведении председательницы Общества христианского милосердия Веры Александровны Ивашевой, которая сумела сделать его образцовым.

Несмотря на скромность обстановки, Дом трудолюбия был одной из достопримечательностей, которую непременно показывали царственным особам, посещавшим Симбирск. Александр I в 1824 году выразил В.А. Ивашевой «свое удовольствие, за найденный им порядок».

А в 1836 году Николай I, высказавший перед тем немало замечаний по устройству города, пришел в восторг от Дома трудолюбия. Император заявил губернатору Ивану Степановичу Жиркевичу: «Не удивляюсь, что ты так любишь это заведение - ничего лучше оного я не нашел».

 

В 1840-е годы Дом трудолюбия преобразовали в Елизаветинское училище. А 27 декабря 1859 года открылось трехклассное городское женское училище. Правда, на три класса насчитывалось не более трех десятков девочек. На создание училища городские власти заставили раскошелиться городские сословия - купцов и мещан. 24 марта 1860 года училище было принято под покровительство императрицы Марии Александровны (супруги Александра II) и стало именоваться Мариинским.

 

В пожар 1864 года дом пострадал и был восстановлен в 1870 году. Тогда же в него въехала открытая 1 декабря 1864 года Мариинская женская гимназия (из-за пожара она первые годы помещалась в доме Красникова, ныне Гончарова, 32). П.Л. Мартынов отмечал: «Хотя гимназия открыта 1-го декабря, но день ее открытия празднуется ежегодно, 27 ноября, на том основании, что телеграфное известие о разрешении открыть гимназию было получено 27 ноября 1864 года». А Елизаветинское училище в 1872 году преобразовали в пансион при гимназии.

 

Первым начальником Мариинской женской гимназии стал статский советник Иван Василевич Вишневский, одновременно возглавлявший Симбирскую мужскую гимназию и Дирекцию училищ. Мнения о нем сохранились противоречивые. С одной стороны, он дал путевку в жизнь чувашскому просветителю И.Я. Яковлеву, и тот вспоминал И.В. Вишневского добрым словом. С другой стороны - нелестные отзывы в мемуарах бывших учеников и хлесткая характеристика, данная педагогу в 1861 году Д.Д. Минаевым в поэме «Губернская фотография»:

А вот Вишневский, точно старый

Педагогический нарост,

И всею проклятый Самарой

Бюрократический прохвост.

Поэт ошибся, спутав Самару с Казанью. А в остальном был не далек от истины. Многолетнее сидение во главе губернского народного просвещения действительно превратило Ивана Васильевича Вишневского в костного бюрократа. Для него рутинное спокойствие и благонамеренность были важнее педагогических новшеств. Многие школы в сельской местности числились в отчетах, а на деле приносили мало пользы. При чествовании И.В. Вишневского на различных юбилеях его сторонники нахваливали Ивана Васильевича за «надлежащий порядок» и недопущение «вольнодумства», а не за учительский талант. По отзыву писателя Василия Васильевича Розанова, учившегося в мужской гимназии, И.В. Вишневский был «[…]высокий, несколько припухлый, «с брюшком» и выпуклым, мясистым, голым лицом генерал. За седые волосы и седой пух около подбородка ученики звали его Сивым […] Он действительно «управлял» гимназиею, т.е. по русскому нехитрому обыкновению он «кричал» в ней и на нее, и вообще делал, что все боялись в ней, и боялись именно его».

 

В 1870-е годы такое положение стало вызывать недовольство даже в Казанском учебном округе. В 1874 году И.В. Вишневского на посту директора народных училищ сменил Илья Николаевич Ульянов, а в 1879 году директором мужской гимназии назначили Федора Михайловича Керенского. «Подсластила горькую пилюлю» И.В. Вишневскому Симбирская городская дума, присвоив ему за «многолетнюю деятельность» звание почетного гражданина города Симбирска.

 

«Педагогический нарост» оставался полновластным начальником лишь над мариинками. При этом имел еще и личный доход - многие продукты в Мариинскую гимназию поставлялись самим Иваном Васильевичем. А это, понятно, позволяло манипулировать и расценками, и качеством. На последнем начальник мариинок и погорел. В конце января 1883 года 20 воспитанниц отравились протухшей бараниной. А 3 февраля 1883 года полицмейстер Андрей Николаевич Минин явился в гимназию и в присутствии врача Ивана Сидоровича Покровского, который и забил тревогу, составил акт. В нем отмечалось, «[…] что все хозяйственные продукты для гимназии поставляются директором гимназии, действительным статским советником Иваном Васильевичем Вишневским; что запас хранится в доме г. Вишневского, и что на прошлой недели действительно г. директором было доставлено в гимназию 4 тушки баранины с запахом гнилости; […] было доложено директору о негодности баранины, но его превосходительство приказало употребить баранину, почему из нее в субботу 29 января было приготовлено жаркое, которое многие воспитанницы не могли есть, вследствие сильного запаха гнилости, и заявили об этом дежурной классной даме Елизавете Александровне Спасской, а те, которые ели баранину, 30 числа заболели; узнавши об этом, директор остаток баранины, в количестве полторы тушки, взял к себе в дом»

 

Губернатор Николай Павлович Долгово-Сабуров воспользовался ситуацией, чтобы «очистить» Мариинскую гимназию от такого начальника. Сообщая о случившемся в столицу, губернатор так описывал свой разговор с И.В. Вишневским:

«4-го сего февраля я пригласил к себе г. Вишневского для объяснений по этому делу, при чем он, не отвергал факта приготовления жаренного из гнилой баранины, но старался объяснить это случайностью, оплошностью прислуги и интригами против него. Я с своей стороны вынужден был заметить, что описанный случай приобретает особое значение ввиду того, что провизия в гимназию поставляется при непосредственном участии самого г. Вишневского, и что указание на интригу едва ли уместно после того, как факт приготовления обеда из дурной провизии признан не подлежащим сомнению; в виду этого я высказал, что, по моему мнению, ему нельзя далее оставаться начальником гимназии; на это г. Вишневский ответил, что он подаст прошение об отставке».

Однако хитрый Иван Васильевич почти месяц тянул с отставкой, надеясь, что все обойдется, и подал заявление лишь после вторичного напоминания губернатора, 1 марта 1883 года.

 

А когда встал вопрос о преемнике, Н.П. Долгово-Сабуров с чистой совестью дал блестящую рекомендацию Федору Михайловичу Керенскому: «[…] директор Симбирской гимназии коллежский советник Керенский вполне пригоден для определения на должность начальника Симбирской Мариинской женской гимназии. Г. Керенский отличается прекрасными нравственными свойствами и при редкой добросовестности и такте имеет большую педагогическую опытность; одним словом, лучшего начальника для Мариинской гимназии, по моему мнению, нельзя и желать». Федор Михайлович возглавлял мужскую и женскую гимназии вплоть до перевода на службу в Туркестан в 1889 году и полностью оправдал характеристику, данную ему губернатором. Вмешательство Н.П. Долгово-Сабурова в смену начальников Мариинской гимназии вполне оправдано, ведь губернаторы являлись ее попечителями.

 

Старшая сестра В.И. Ленина Анна Ильинична Ульянова окончила «Мариинку» с большой серебряной медалью еще при старом начальнике в 1880 году. А 18 августа 1883 года Илья Николаевич Ульянов подал прошение на имя Федора Михайловича Керенского о допущении к вступительным испытаниям другой дочери - Ольги Ильиничны. После них Ольга была зачислена в IV класс.

Следует оговориться, что в гимназии - средние учебные заведения - отдавали детей уже умеющих читать, писать и считать. И еще - в «Мариинке» нумерация классов шла в обратном порядке, то есть первый класс был выпускным.

Когда ученицы получают четверки и пятерки, это должно радовать и педагогов, и родителей. Да, но только не в Мариинской гимназии. В ней существовала 12-балльная система оценок, и прилежные мариинки старались получать не ниже десятки. Кстати, форма учениц Мариинской гимназии по цвету напоминала советскую - платья коричневого цвета.

 

Представление об уровне образования дают оценки, полученные Ольгой Ульяновой при поступлении: Закон Божий - 11, русский язык и словесность - 12, французский язык - 11, немецкий язык - 10, математика - 10, история и география - 11, естествоведение - 10. Среди 86 девочек, поступавших в гимназию в один год с Ольгой, лишь у еще восьми встречалось по одной оценке «12». Большинство же набирали не выше 8-9 баллов. Из класса в класс Ольга переходила лучшей ученицей, получая в конце каждого учебного года награды.

 

Скепсис по поводу того, что, дескать, при папе - директоре народных училищ не мудрено хорошо учиться, неуместен. Мариинская гимназия отнюдь не находилась в подчинении Министерства народного просвещения. И заканчивала ее Ольга Ульянова уже после смерти отца. Сдавать выпускные экзамены в 1887 году ей пришлось, когда в столице решалась судьба брата Александра, арестованного за подготовку покушения на царя.

Краевед Жорес Александрович Трофимов писал: «Письменные, проходившие в начале мая, когда еще теплилась надежда, что матери удастся спасти старшего брата, Ольга сдала сравнительно спокойно и уверенно. Но потом случилось самое ужасное, о чем она боялась даже думать. Воскресным утром 10 мая в городе стало известно о казни любимого брата и четверых его товарищей. В отчаянии она бросилась в саду на землю с криком: «Я ненавижу царя, я убью его!». Был после этого и такой день, когда во время какой-то панихиды в гимназии нервы Ольги не выдержали, и ей сделалось дурно.

Но огромные переживания не сломили Ольгу. Она нашла в себе силы, собрала всю свою волю и сдала все выпускные экзамены на 12 баллов».

 

Аттестат, выданный ведомством учреждений императрицы Марии, гласил: «[…] Ульянова имеет право получить, не подвергаясь особому испытанию, свидетельство от Министерства Народного Просвещения на звание домашней учительницы тех предметов, в коих оказала хорошие успехи.

 

С ВЫСОЧАЙШЕГО ГОСУДАРЫНИ ИМПЕРАТРИЦЫ соизволения при выпуске из заведения награждена золотою медалью малого размера». На то, что медаль была малая, вероятно, повлияла единственная годовая оценка «11» по русскому языку. Большая же золотая медаль в тот год никому из выпускниц не присуждалась. Летом 1887 года Ульяновы покинули Симбирск, но в сентябре Ольга вновь приехала в город. Здесь она привела в порядок могилу отца и забрала в мужской гимназии золотую медаль Владимира Ильича. Собственный аттестат получить не удалось - по традиции их выдавали лишь в день очередной годовщины основания гимназии - 27 ноября. Тем самым выпускницы теряли почти целый год, не имея возможности без документа поступить учиться дальше. Позже аттестат и медаль Ольге выслал старый учитель географии Александр Васильевич Констансов. Впрочем, не все бывшие педагоги были столь добры к лучшей ученице. Когда Ольга с подругой шла по улице Симбирска, встретившиеся им учителя математики и словесности сделали вид, что не узнали недавнюю гимназистку - сестру казненного «злоумышленника»…

 

Сменивший Ф.М. Керенского на посту начальника Мариинской гимназии Николай Федорович Свешников в 1890 году так определял, чему следует учить и кого «Мариинка» выпускает из своих стен в большую жизнь: «Выбор предметов для учебного курса гимназии и объем программ по каждому из них определяется будущими потребностями в следующем порядке:

а) матери, воспитательницы и учительницы своих детей;

б) хозяйки дома;

в) женщины, имеющие любознательность и досуг к дальнейшему домашнему самообразованию;

г) женщины, стремящиеся к высшему школьному образованию […]».

В связи с этим определялись и предметы учебного плана: «Закон Божий, русский язык и словесность, французский или немецкий языки, история, география, арифметика и геометрия, естествоведение, начала педагогики и гигиены, чистописание, рисование, пение, женские хозяйственные рукоделия, гимнастика и танцевание».

 

В 1894 году пост начальника гимназии занял Алексей Васильевич Годнев. Он преподавал математику, физику и немецкий языки в ряде учебных заведений Симбирска, а с 1877 года стал педагогом Мариинской гимназии. Кстати, А.В. Годнев - один из тех «забывчивых» господ, кто «не узнавал» на улице бывшую ученицу Ольгу Ульянову. Впрочем, этот несимпатичный эпизод не умаляет заслуг Алексея Васильевича как отличного педагога и талантливого администратора.

 

Революционный 1905 год привел А.В. Годнева в ряды «Союза 17 октября». Ульяновский историк Валерий Николаевич Кузнецов писал: «Октябристы, действующие под лозунгом «За веру, Царя и Отечество», активно выступили против революции, но симбирское общество, настроенное противоправительственно, встретило их деятельность негативно». Попытка Алексея Васильевича баллотироваться в Государственную Думу с треском провалилась - ему не дали даже выступить перед аудиторией.

 

Гораздо успешнее была научная и творческая работа А.В. Годнева, много лет работавшего над созданием нового учебника геометрии. В 1907 году увидела свет первая часть его труда «Из курса элементарной геометрии по новому плану». При Алексее Васильевиче здание расширилось. В 1897-1897 годах по проекту архитектора Н.П. Воскресенского возвели два двухэтажных пристроя и перенесли главный вход из левого крыла в центр фасада. А в 1903-1904 годах по проекту гражданского инженера А. Максимова возвели оштукатуренный трехэтажный корпус, обращенный фасадом в сторону улицы Большая Саратовская и отделенный от нее садом.

 

Как уже говорилось, попечителями гимназии являлись губернаторы. По этому поводу В.Н. Кузнецов отмечал: «[…] С губернатором В.Н. Акинфовым, как и с большинством других, у А.В. Годнева особых проблем не возникало. Причем это отнюдь не говорит о приспособленчестве Годнева или о чем-либо подобном. Так как только губернатор А.С. Ключарев стал диктовать свои требования Алексею Васильевичу, забывая о своих обязанностях попечителя, между ними произошло столкновение, когда губернатор даже перешел на крик».

 

В 1912 году, поздравляя коллегу с 40-летием педагогической деятельности, начальница-учредительница второй в Симбирске женской гимназии Таисия Николаевна Якубович писала: «Ваше 40-летнее стойкое служение на трудном, но славном посту русского просвещения и Ваша личность, всегда внушавшая своим многочисленным ученикам и ученицам горячее стремление к добру, дают Вам заслуженное право на общественное признание Ваших заслуг».

 

Мир за учебными стенами был отнюдь не безоблачным. Так, например, в феврале 1909 года газета «Симбирянин» поместила фельетон Н. Гладкова «Господин с тростью» о некоем немолодом состоятельном развратнике, который ошивался у стен гимназии с целью соблазнить ее воспитанниц. Весной 1916 года в здании «Маринки» случился пожар. Денег на ремонт за лето не нашли и учебный год начался позже обычного.

Алексей Васильевич Годнев был последним дореволюционным начальником Симбирской Мариинской женской гимназии. 30 марта 1917 года он вышел в отставку по болезни. Маленькая заметочка в газете «Заря» в 1920 году известила о его кончине: «13 июля […] сошел в могилу один из старых симбирских педагогов […], честный труженик науки и хороший товарищ».

 

В июне 1917 года из польского города Кельце в Симбирск эвакуировали женскую гимназию. 200 человек учениц и педагогов приютили Мариинская гимназия и Елизаветинский пансион. Последний пришлось закрыть, а Келецкая гимназия стала именоваться «Третьей Симбирской женской гимназией». А в тревожном 1918 году Мариинская гимназия, лишившаяся финансирования, была закрыта. Короткое время там располагался практический институт. В 1919 году в этом здании открылась 3-я женская школа 2-й ступени, которая впоследствии, в 1945 году, стала средней общеобразовательной школой № 3. В годы Великой Отечественной войны здание школы занимал военный госпиталь.

 

В 1969 году школе № 3 присвоили имя Анны и Ольги Ульяновых. А стену у входа украсила мозаичная мемориальная доска. 5 июня 1990 года учебное заведение было преобразовано в школу-гимназию, а 5 мая 1993 года - в гимназию. С 2009 года она вернула себе историческое название и ныне именуется Мариинской гимназией.