Тайна хрустальных черепов с точки зрения археологии

     После выхода фильма «Индиана Джонс и королевство хрустального черепа» широкой публике стало известно о существовании в Мезоамерике этих странных находок, человеческих черепов, изготовленных из прозрачных или молочно-белого цвета кварцевых кристаллов. Впервые в поле зрение исследователей эти артефакты попали в девятнадцатом веке, и с тех пор разные специалисты предлагают различные варианты их происхождения. Обычно их приписывают древним культурам, распространенным в доколумбовой Мезомерике, однако до сих пор не известно точно, кто, как и для чего вырезал эти черепа.

В 1992-ом году в Национальный музей истории Америки Смитсониан в Вашингтоне, округ Колумбия, пришла анонимная посылка, содержавшая полый череп, сделанный из горного хрусталя, чуть более двадцати пяти сантиметров в высоту и весивший тринадцать с половиной килограмм. В сопровождающем письме выдвигалось предположение об ацтекском происхождении артефакта. Приславший не просил никакой платы за артефакт и сообщил, что данный череп являлся частью коллекции некоего Порфирио Диаса и был куплен в Мексике в 1960-ом году. Куратор испано-американской коллекции музея, Ричард Альборн, обратился за помощью к антропологу Джейн МакЛарен Уолш, занимавшейся этими мрачными черепами из молочно-белого хрусталя. Однако, ранее исследовательнице доводилось иметь дело лишь с черепом, изготовленным из камня в натуральную величину и выставленном в Британском музее, а также с выставочными уменьшенными копиями и подделками. Этот же экземпляр был явно больше, чем настоящий человеческий череп. После недолгого обсуждения исследователя спросили, заинтересовано ли отделение антропологии в получении данного экземпляра в коллекцию. Ответ был, конечно же, положительный, ведь этот артефакт мог действительно быть предметом доколумбийской мезоамериканской древности.

После получения этого артефакта из горного хрусталя Джейн Уолш вплотную занялась изучением коллекций доколумбийских древностей в музеях мира. Исследование одного конкретного черепа породило новые исследования в области технологий гранения доколумбовых цивилизаций и особенно обработки таких твердых пород камней, как жадеит и хрусталь.

Эти хрустальные черепа привлекли внимание не только научных исследователей, но и простых обывателей – из-за своего мистического вида. Теории об их происхождении появились в изобилии. Некоторые считают хрустальные черепа плодами творчества майя или ацтеков, многие приписывают им оккультное предназначение. Некоторые даже считают, что эти артефакты происходят родом с затонувшего континента или из другой галактики. А благодаря историям об Индиане Джонсе эти археологические находки обрели небывалую популярность.

Обычно эти экзотические находки приписывают доколумбийским культурам Мезоамерики, однако в музеях нет ни единого экземпляра этих хрустальных черепов, который бы попал к исследователям непосредственно с мест раскопок. Кроме того, они имеют мало общего в техническом и стилистическом плане с настоящими изображениями черепов доколумбового времени, являвшихся очень важным и широко распространенным мотивом в иконографии народов Мезоамерики. Так что вопрос о том, откуда они происходят и с какой целью были изготовлены, остается до сих пор открытым.

Музеи мира начали коллекционировать черепа, вырезанные из горного хрусталя и других пород, с середины девятнадцатого века, когда в Мексике еще не проводились серьезные научные исследования и раскопки, а информация о настоящих древностях доколумбового времени была крайне скудна. Кроме того, это было время расцвета индустрии подделок древних артефактов Америки. Когда археолог, работавший для музеев Смитсониан, посетил в 1884-ом году Мехико, он увидел так называемые «лавки древностей» буквально на каждом шагу. В них покупателям предлагалось приобретать «настоящие» глиняные сосуды, свистульки и фигурки эпохи до Колумба, хотя большинство их них были явными подделками. Двумя годами позже исследователь Холмс предупредил в журнале «Наука» («Science») о распространении в стенах музеев подделок артефактов культур Мезоамерики доколумбового времени.

Первые мексиканские хрустальные черепа всплыли чуть ранее французской интервенции в 1863-ем году, когда армия Луи Наполеона вторглась в страну и посадила на императорский трон Максимилиана фон Габсбурга Австрийского. Черепа те были в основном маленькие, не больше четырех сантиметров в высоту. Самый ранний образец высотой около двух с половиной сантиметров, возможно, купленный в 1856-ом году банкиром Генри Кристи, сегодня находится в Британском музее.

Два других образца были выставлены на экспозиции в 1867-ом году в Париже как часть коллекции французского собирателя старины Эжена Бобана, вероятно, самой таинственной фигуры в истории коллекционирования хрустальных черепов. Француз, который служил официальным археологом при мексиканском дворе Максимилиана, Бобан также являлся членом Французской научной комиссии в Мехико. Однако, экспозиция оказалась не вполне успешной, так как совпала с расстрелом Максимилиана по приказу мексиканского президента Бенито Хуареса.

Один маленький хрустальный череп был приобретен в 1874-ом году за двадцать восемь песо Национальным музеем в Мехико у коллекционера Луиса Костантино, и еще один за тридцать песо в 1880-ом году. В 1886-ом году музей Смитсониан купил маленький хрустальный череп из коллекции Августина Фишера, который был секретарем императора Максимилиана в Мехико. Однако он загадочным образом исчез из коллекции музея после 1973-го года. Он был выставлен в экспозиции археологических подделок, после того, как в пятидесятые годы двадцатого века было установлено, что череп этот был вырезан из хрусталя с помощью современного гранильного станка.

Эти маленькие образцы представляют собой «первое поколение» хрустальных черепов. Все они имеют сквозное отверстие, просверленное сверху вниз. Происхождение отверстий может так же быть времени до Колумба, а сами черепа, возможно, представляют собой мезоамериканские хрустальные бусины, которые позже были переделаны для европейского рынка, где они были в ходу в качестве сувениров или напоминаний хозяевам о близости смерти.

При исследовании происхождения хрустальных черепов часто встречается имя Эжена Бобана. Он прибыл в Мексику будучи подростком и провел там юные годы в собственных археологических экспедициях, попутно коллекционируя экзотических птиц. Этот француз по уши влюбился в культуру Мексики, овладев испанским и науатль, языком ацтеков. Позже он открыл свое дело и зарабатывал на жизнь, торгуя в Мехико археологическими находками и древними артефактами.
По возвращении во Францию в семидесятых годах девятнадцатого века Эжен Бобан открыл антикварный магазин в Париже и продал большую часть своей коллекции оригинальных мексиканских древностей Альфонсо Пинарту, французскому исследователю, путешественнику и этнографу. В 1878-ом году Пинарт подарил коллекцию, включавшую в себя три хрустальных черепа, Трокадеро, куратору Музея человека в Париже. Третий череп коллекции был в несколько раз больше чем любой другой череп этого раннего периода и достигал десяти сантиметров в высоту. В этом черепе, ныне хранящемся в Музее на набережной Бранли, имеется вертикальное, просверленное сквозь центр отверстие. Похожий череп, но меньшего размера (около шести сантиметров в высоту), содержится в одной из частных коллекций. Он служит опорой для распятия.  

Черепа второго поколения уже имеют размер, соотносимый с натуральным размером человеческого черепа. У них уже отсутствует вертикальное отверстие внутри. Находка этого типа впервые найдена в 1881-ом году во все том же парижском магазине Бобана. Этот череп достигает около пятнадцати сантиметров в высоту. В каталоге в описании его не было указано его место находки и приобретения, кроме того, он был указан в отдельном от мексиканских антикварных товаров списке. Сам Бобан называл его шедевром гравировального искусства и отмечал, что этот экземпляр является уникальным в мире. Но, несмотря на его уникальность, череп так и не удалось продать. Так что Бобан, вернувшись после шестнадцатилетнего отсутствия в Мексику, вновь взял его с собой. Он выставил его в ряду коллекции настоящих человеческих черепов в своем магазине, который он называл «научным музеем». Если верить местным сплетням, Эжен Бобан пытался продать этот хрустальный череп в Мексиканский национальный музей в качестве ацтекского артефакта, вместе с Леопольдо Батресом, который занимал должность государственного защитника доиспанских памятников. Однако куратор музея посчитал этот череп стеклянной подделкой и отказался купить его. После этого Батрес обвинил Бобана в мошенничестве и контрабанде антиквариатом.

В июле 1886-го года французский антиквар перенес свой музейный бизнес в Нью-Йорк, где позже провел аукцион. Тогда ему удалось продать несколько тысяч археологических артефактов, манускриптов колониальной Мексики и обширную библиотеку. Кампания Tiffany & Co выкупила хрустальный череп на этом аукционе за девятьсот пятьдесят долларов. Десятилетием позже кампания продала череп Британскому музею за ту же цену. Интересно отметить, что каталог Бобана 1886-го года для нью-йоркского аукциона включал в себя еще один хрустальный череп. Он меньше размером, чем первый. В описании его говорится, что найден этот экземпляр из долины Мехико. Перечислен он в списке рядом с хрустальной рукой, предположительно ацтекского происхождения. Ни один из этих предметов ныне отыскать не удалось.

Третье поколение черепов появилось в 1934-ом году, когда Сидни Берни, лондонский торговец произведениями искусства, выкупил хрустальный череп, практически идентичный по размерам и пропорциям тому образцу, что был получен Британским музеем от кампании  Tiffany & Co. Не сохранилось никакой информации по поводу того, где он достал череп, но это, похоже, реплика образца из Британского музея – почти та же форма, но глаза и зубы смоделированы чуть более искусно и детально. Кроме того, у этого черепа отдельная подвижная нижняя челюсть, которая и характеризует класс подобных хрустальных черепов. В 1943-ем году данный экземпляр был продан в Лондоне Фредерику Артуру (Майку) Митчеллу-Хэджесу, состоятельному английскому морскому рыбаку, путешественнику и неординарному рассказчику историй.

После публикации в 1954-ом году мемуаров Митчелла-Хэджеса «Опасность-мой союзник» этому третьему поколению хрустальных черепов стали приписывать майяское происхождение, так же как и многим фантастическим историям в духе Индианы Джонса. Его приемная дочь, Анна Митчелл-Хэджес, которая умерла в возрасте ста лет, заботилась о хрустальном черепе в течение шестидесяти лет, периодически показывая его желающим за деньги. После ее смерти артефакт перешел во владение ко вдовцу, но десять племянников и племянниц также требуют свои права на обладание им. Этот череп известен под именами Череп Судьбы, Череп Любви или просто череп Митчелла-Хэджеса. Про него рассказывают, что из глаз его струится голубоватый свет, а сам он имеет свойство ломать жесткие диски компьютеров.

Несмотря на то, что почти все хрустальные черепа идентифицировались как ацтекские, тольтекские, миштекские и иногда как майяские, они не несут в себе художественных и стилистических черт, характерных для перечисленных культур. Ацтекские и тольтекские головы смерти почти всегда вырезались из базальта и иногда отделывались гипсом и раскрашивались. Они были или прикреплены к стенам или алтарям, или изображались на поясах рельефов, изображающих божеств, в качестве орнамента. Вырезаны они довольно грубо, но более натуралистично, чем хрустальные черепа, особенно при изображении зубов. Миштеки иногда изготавливали черепа из золота, но они скорее представляют собой скорее черепообразные лица с целыми глазами, носами и ушами. Майя тоже вырезали черепа, но, как правило, на известняковом рельефе. Зачастую эти черепа, изображенные в профиль, представляли собой дни майяского календаря.
Французские и прочие европейские покупатели представляли себе, что покупают искусно вырезанные изделия доколумбового времени, впечатленные своими собственными страхами, связанными с человеческими жертвоприношениями ацтеков. Однако ацтеки не носили хрустальные черепа на своих шеях. Наоборот, они помещали черепа жертв на вешалки, протыкая их горизонтально по бокам (в теменной и височной областях), не вертикально.  

Есть предположение, что все маленькие черепа первого поколения – подделки, изготовленные в Мехико немногим ранее времени, когда были проданы, между 1856-ым и 1880-ым годами. Этот двадцатичетырехлетний период представлен продукцией одного мастера или одной мастерской. Более крупный парижский череп 1878-го года обнаружения представляет собой, похоже, промежуточный вариант, который сохраняет вертикальное просверленное отверстие, однако размер которого не позволяет ему быть бусиной или носиться каким-либо иным способом на теле. Череп этот ныне находится в лабораториях Лувра и Музея на набережной Бранли, которые начали программу научного исследования образца, которая включает в себя анализ техники изготовления его, обследование рентгеновскими лучами и спектроскопию комбинационного рассеяния. Это позволит нам в ближайшем будущем больше узнать о материале и времени изготовления данного артефакта.  

Возможно, парижский череп 1878-го года и образец из Британского музея, перешедший в его владения через кампанию Tiffany & Co от французского коллекционера Эжена Бобана, обнаруженный в 1881-ом году, являются европейскими подделками девятнадцатого века. Нет ни одной прямой отсылки к Мексике для этих больших черепов, кроме Бобана. Они просто-напросто появились из ниоткуда в Париже много позже возвращения коллекционера и торговца древностями из Мексики в 1869-ом году. Череп Митчелла-Хэджеса, обнаруженный в 1934-ом году, является копией образца из Британского музея, технически и стилистически улучшенной, которую мог изготовить только опытный фальсификатор. Впервые предположение о подделке выдвинул исследователь, сотрудник Британского музея, Адриан Дигби, в 1936-ом году. Однако он не предполагал, что это была современная подделка, хранящаяся в стенах его родного музея, а исследования, произведенные с помощью микроскопа в начале двадцатого века, тогда не могли еще выявить следы использования современных инструментов.

Череп, полученный музеем Смитсониан восемнадцать лет назад, представляет собой еще одно поколение этих мистификаций. Если верить анонимному дарителю, он был куплен в Мексике в 1960-ом году, а размер его, возможно, отражает богатство эпохи. По сравнению с оригинальными черепами девятнадцатого века, череп из музея Смитсониан просто огромен. Рядом с этим тринадцатикилограммовым гигантом более двадцати пяти сантиметров высотой остальные черепа просто карлики. Предполагают, что он был изготовлен в Мехико незадолго до того, как был продан. Сегодня череп находится в национальной коллекции Смитсониан и имеет свой номер в каталоге – 409954.

По просьбе исследовательницы Джейн МакЛарен Уолш коллекционеры предоставили ей для изучения черепа из Мексики, Гватемалы, Бразилии и даже из Тибета. Некоторые из этих «хрустальных» черепов оказались стеклянными, а несколько штук были изготовлены из смолы.

Джейн Уолш совместно с исследовательницей из Британского музея Маргарет Сакс обследовали с помощью электронного микроскопа черепа из Британского музея и музея Сампсониан и выяснили окончательно, что они были вырезаны с помощью относительно современного гранильного и шлифовального оборудования, которое было недоступно доколумбийским цивилизациям Мезоамерики. Так почему хрустальные черепа до сих пор успешно привлекают внимание, почему многие музеи продолжают выставлять их в экспозициях, несмотря на нехватку археологического контекста и при наличии очевидных изобразительных, стилистических и технических проблем? Хотя Британский музей и заявляет свои хрустальные черепа, как подделку, многие другие музеи предлагают их для обзора посетителей как настоящие древние артефакты. Национальный музей в Мехико, например, утверждает, что хранящиеся в нем хрестальные черепа – плоды труда ацтекских и миштекских мастеров. Возможно, это делается потому, что эти мрачные предметы надежно привлекают внимание трепетного зрителя.  

Впечатленные техническим совершенством и светящейся полировкой, поколения музейных работников и частных коллекционеров были обмануты этими артефактами. Однако, они слишком хороши, чтобы быть истинными. Если мы предполагаем, что резчики доколумбового времени использовали каменные, костяные, деревянные и, возможно, медные инструменты, вместе с абразивным песком для обработки камня, хрустальные черепа вырезаны и отполированы слишком искусно для этого.

В конечном счете правда о хрустальных черепах, возможно, навсегда ушла в могилу вместе с французским коллекционером и торговцем древностями, Эженом Бобаном, продавшим на своем веку многие тысячи артефактов доколумбового времени, включая как минимум пять различных хрустальных черепа, хранящиеся ныне в музеях по всему миру. Он заворожил умы многих поколений и оставил после себя интригующее наследство, озадачивающее нас еще на век после его смерти.