О РУССКИХ САМОВАРАХ И АНДРЕЕ ЛОБАНОВЕ

Русское слово «самовар» не переводится. Вот уже триста лет иностранцы ломают язык, пытаясь произнести его правильно. 

Понять, что такое самовар, не видя его, нерусскому челу трудно. Русский язык богат словами — сказками, родившимися, как сказка, задолго до ее осуществления. Действительно, как понять такие слова, как этот же самовар — «сам варит», ковер-самолет — «сам летает», скатерть-самобранка — «сама себя сервирует». В нашем языке множество слов ориентировано на действие, происходящее само по себе. Но все истинно знают, что само по себе ничего не делается. 

И все-таки — самолеты в небе, самовары сами варят чай, а русская скатерть действительно получается скатертью-самобранкой. Только гость появится на пороге, а она уже как по магически уставлена всевозможными угощениями. 

О самолетах, которые перестали быть волшебством, пишут много, как и о хлебосольстве русских и их чудесной способности готовить «щи из топора» на манер героев сказок Андерсена. 

Самовар же как-то вылез из сферы интереса к русским, как нации, способной на чудеса. Наших знакомых больше привлекает пресловутая матрешка, все чудо которой заключается в том, что, выйдя из Китая, она прижилась на русской земле, украсилась русским орнаментом. 

Конечно разве не чудо, что самовар, этот "прибор для нагревания и кипячения водицы", как пишут в словарях, прошел без изменений через три века бурной русской историнии? Его не вытеснили из обихода ни современные электрические чайники, ни термосы, ни чаёк в пакетиках. И русские цари, и послереволюционные правители России, начиная с Ленина и заканчивая Горбачевым, отдавали и отдают предпочтение самовару. К нему с любовью принадлежит и писатели, и художники, и просто обыватели. Американский бизнесмен Ларри Догерти, приходя в Россию, с удовольствием пьет чай из самовара. И писатель Солженицын, приехав на родину после двадцати лет изгнания, встречается с людьми у самовара. Все, кто покидает навсегда Россию, берет с собой самовар как память о доме. 

В чем заключается притягательная сила самовара, почему он остался намного устойчивым атрибутом домашнего уюта, можно понять, только узнав особенности русской традиции — чаепития. 

Общеизвестно, что чай прибыл в Россию с Востока. Это не означает, что до этого Россия выпила только водку. Крепкие напитки были в России в почете, ее население варили брагу, сбитень. Чай также был свой: 

из листьев, плодиков, кореньев трав, в огромном ассортименте собираемых, высушиваемых и заготавливаемых для разного назначения — лечебных и тонизирующих. До сих пор сушеные ягоды малины пьют при простуде, мята — для поднятия тонуса, зверобой — как укрепляющее организм средство, чага (нарост на березе) — как чай тонизирующий и как лекарство от опухолей.

Коллекционер 

Петр Кондратьевич положил начало коллекции самоваров, приобретя первые 10 интересных экземпляров в качестве предметов украшения интерьера. Таким образом, Андрей Лобанов провел все свое детство в окружении этих прекрасных вещей, и они, естественным образом, повлияли на его дальнейшие интересы. 

Однако первым его увлечением как коллекционера стали иконы. Этот интерес возник как протест против их варварского уничтожения. Андрей видел, как иконами заколачивали окна заброшенных церквей, закрывали кадушки с квашеной капустой и грибами. Он видел, что уничтожается целый пласт русской культуры, при полном равнодушии окружающих. 

Однако собирать иконы с целью их сохранения было делом весьма непростым. Во-первых, препятствовали элементарные сложности — вес, объем, а выносить их приходилось из заброшенных деревень, по бездорожью, и хранить с большими трудностями. Во-вторых, церковь, хоть и заброшенная, числилась собственностью государства с 1917-го года. Она могла бьпгь сожжена, загажена, но выносить — это значит обкрадывать государство. Немногие люди отваживались на это даже ради спасения погибающих предметов искусства. 

В-третьих, и это самое главное, что повлияло на Андрея как коллекционера, было то, что иконы собирались от случая к случаю. Они не отражали развития школ иконописи, с трудом подвергались систематизации. Они отражали только пристрастия тех, кто их когда-то устанавливал в церквах, привозил в деревни. Коллекции не получалось. Однако именно в этих поисках Лобанов заинтересовался самоваром, как живым предметом быта, прошедшим через века, и сопоставил это явление с той коллекцией, которая досталась ему от деда.

Характер работы Лобанова был связан с разъе дами по провинциальным городам России. Однако провинции, как правило, были поздние самовары, и тех, что выпускались на рубеже XIX—XX веков прс мышленным способом и, следовательно, большими партиями. 

Поэтому, заинтересовавшись самоварами как объектом собирательства, Андрей стал исследователем истории самовара. Опираясь на полученные знания он тщательно отбирал каждый приобретаемый т экземпляр, понимая, что ценность коллекции не 1 количестве, а в качестве собранных им предметов их полноте. Коллекция должна была состоять из пред метов, отражающих высшие достижения ремесла, совокупности технических приемов и художественного решения. Каждый из них в отдельности должер был иметь свою историю, а все вместе они должнь были отражать историю самовара как предмета национальной гордости. 

Самовар-сбитенник. Середина XVIII в.

Самовар-«кухня». Середина XVIII в.

Так, шаг за шагом, предмет за предметом, быле собрана уникальная коллекция. 

Собрание самоваров Андрея Лобанова отражает по крайней мере три удивительных свойства, присущих коллекционерам России. 


Первое — сама тяга к собирательству, посвящение себя делу, которое при жизни не приносит известности. Эта тяга возникает почти у каждого из нас в детстве. Мы собираем фантики, спичечные этикетки, марки, камни, анекдоты. Однако не каждому дано пронести свое увлечение через всю жизнь. 


Второе — сохранение верности объекту коллекционирования, а следовательно, и постоянное совершенствование коллекции. Без коллекций, собранных энтузиастами своего дела, была бы невозможной работа историков, этнографов, писателей, художников. 


Третье — русские коллекции исторически создавались не как объект вложения лишних денег для их роста, а как веление души. Они всегда представляли собой край долговой ямы. Примерами тому могут служить судьбы Третьякова, Морозова и многих других коллекционеров, в том числе и современных. Коллекция, находясь в руках собирателя в России, не имела и не имеет материального эквивалента. Она бесценна, как жизнь самого человека, и вместе с тем ничего не стоит, как человеческая жизнь. 

Даже те немногочисленные примеры, когда коллекция начинала собираться с целью удачного или вынужденного вложения средств, не могут быть доказательством материального интереса того или иного отдельного лица. В русских условиях каждый коллекционер без исключения приходит к тому, что называется «страстью к собирательству». 

Он общается с себе подобными, он обменивается с ними своими работами, он увлекается самим процессом. находит темы, близкие по духу, он может прийти к полному разорению, но не захочет расстаться со своей страстью — коллекцией.

Самовар-бочонок. Конец XVIII в. Мастер Василий Бечинский

Самовар дорожный. Первая половина XIX в

Чаепитие 

Самое главное, новое, что пришло с Востока вместе с чаем как заваркой, — это особое ритуальное действие, своего рода праздник. Внедрение и распространение чая в России происходило на подготовленной почве, и основная особенность, причина популярности чая была в самой церемонии, правда, адаптированной к психологии русского человека. 

Восточная чайная церемония в своей основе направлена на самоуглубление человека, общение со своим внутренним миром. Она как бы вырывает его из будничной суеты. Способы самой заварки чая и его подачи на стол — это подготовка почвы для отстранения от всего суетного. 

Русская церемония чаепития направлена на получение абсолютно противоположного эффекта — объединения духовного мира людей, раскрытия каждой отдельной души перед обществом, семьей, друзьями, получение новых знаний. Чаепитие создает условия для задушевного разговора. 

Откровенный разговор непосредственно с собеседником, а тем более с несколькими собеседниками всегда сложен психологически. Это усугубляется еще тем, что за столом находятся, как правило, несколько возрастных групп — от детей до прадедушек и прабабушек. Детей сдерживает традиция почтения к взрослым, их родителей — почитание своих родителей. Неосторожное замечание, столкновение двух мнений подчас разрушает доверительность беседы, и говорящий замолкает и уходит «в себя». Для создания духа демократичности был необходим некий «молчаливый собеседник», глядя на которого и обращаясь к которому можно было бы высказать самое сокровенное, не боясь быть непонятым или прерванным в середине рассуждения. 

Эта роль отводится в русском чаепитии самовару. Он стоит всегда в центре стола и закрывает говорящему сидящего напротив, чей взгляд может помешать. Он «добрый» по своему образу — округлости форм. Он добродушно попыхивает дымком и булькает кипящей водой. Он отражает в своих боках окружающих его людей и природу, придавая некоторую ирреальность происходящему. Он как бы растворяется в этом отражении, направляя мысль на поиск образа и формы рассказа. 

Такой предмет на столе был необходим для русской церемонии чаепития, и его изобрели на рубеже XVIII века русские мастера. Самовар вошел в каждый дом. Он стал нужен солдату и маршалу, дворянину и крестьянину. Возникла разветвленная промышленность по изготовлению самоваров, и каждый производитель пытался сделать свою продукцию так, чтобы она отличалась от других своими элементами, формой, удобством. При этом технологический принцип оставался неизменным.

Самовар стал символом добра и домашнего уюта. Дети получали знания, впитывали традиции, учились говорить и слушать у самовара. 

Этот предмет вошел в классику русской литературы и искусства как непременный атрибут семейного покоя. Он сам стал объектом художественного интереса, и целый ряд мастеров декоративно-прикладного искусства принимал участие в создании его декоративного убранства. 

Понимая суть чаепития в России, можно поближе познакомиться с техническим устройством самовара, которое отражает как преемственность культур, так и несомненную изобретательность русских мастеров. Бытует мнение, что англичане делают изобретения для того, чтобы удешевить производство, а русские изобретают от лени, чтобы облегчить свой труд. Современный автомобиль с компьютером и русская печка, на которой ездил Емеля из сказки, на самом деле — два конца длинной истории изобретений в области транспорта. Изобретатель, вне зависимости от национальной принадлежности, ищет суть явления. Он разбирает вещь так же, как ребенок разбирает игрушку. А поняв суть, он преломляет ее через свое видение мира. Польза изобретения проявляется всегда с запозданием. В этом смысле изобретатель действительно примеряет каждое изобретение на себя, и тот, кто изобрел самовар, несомненно знал традицию русского быта.

Не скупой рыцарь 

И вот здесь-то и проявляется четвертая характерная черта, присущая русскому коллекционеру. Он не скупой рыцарь, сидящий на сундуке с богатством и перебирающий его в одиночестве. Эти коллекции участвуют в выставках, публикуются, их смотрят специалисты, друзья и знакомые. Они открыты для просмотра, и если бы коллекционер имел свой выставочный зал, как это было у Третьякова, он бы с радостью выставлял их там. Но, к сожалению, частные коллекции известны публике не благодаря, а вопреки желанию тех, от кого зависят выставки. Только энтузиазм собирателей пробивает стену отторжения этих сокровищ от зрителя. 


Власть в большинстве своем всегда довольно равнодушна к искусству. Но в советский период условия выживаемости для коллекционеров были несравненно более суровыми, чем дореволюционные. 


Именно в советское время была произведена экспроприация ценностей, и коллекции, собиравшиеся из поколения в поколение, в большинстве своем были изъяты. 


Часть из них попала в музеи, часть была распродана, часть погибла от плохого хранения. Кроме того, коллекции были переформированы в соответствии с новыми идеологическими задачами, и многие работы, особенно из раздела современного искусства начала XX века, были «похоронены» в запасниках. 


Помимо этого, произошло резкое обнищание интеллигенции, сократилась сама возможность коллекционировать что-либо. Поэтому для понимания ценности любой, пусть даже кажущейся самой незначительной эклектичной коллекции, сохраненной или созданной в наше время, необходимо представлять себе условия, в которых она собиралась. 


Государство знало цену предметам искусства. Оно неоднократно пользовалось его денежным эквивалентом, покупая машины, заводы, политиков и целые государства. 


Собиратель ценностей материальной и духовной культуры становился, с одной стороны, как бы потенциальным банком, где хранятся деньги, которыми государство может воспользоваться, а с другой, — его конкурентом и личностью весьма опасной своей одухотворенностью и целеустремленностью. Ни одна государственная организация, собирающая или пополняющая коллекции, не могла конкурировать с частными собирателями, умеющими находить «жемчуг в куче навоза». 


Коллекционер стал как бы необъявленным внутренним врагом. Объявлять ему войну значило перечеркнуть мировые законы, поскольку он не затрагивал прямых интересов государства, поэтому с собирателем нельзя было поступить так же, как с крестьянином, загнав его в колхоз. Коллективизация для коллекций означала необходимость появления штата хранителей, хранилищ, лишнюю заботу о ценностях. 


Поэтому обобществление было произведено, но оно коснулось только драгоценностей и было совершено насильственным и варварским методом. Ценнейшие предметы разбирались на металл и «камешки» и переставали быть произведениями декоративно-прикладного искусства. 


Коллекционер же, интерес которого не сталкивался с финансовыми притязаниями государства напрямую, контролировался сначала тайно, с помощью «искусствоведов в штатском», а в последующем явно, путем полу насильственной, «добровольно-принудительной» переписи предметов, осуществляемой многочисленными «службами от культуры». 


Коллекционер становился уполномоченным государством хранителем своих коллекций. Он был ограничен в праве обмена работ, а государство при этом не брало на себя никаких обязательств, не оказывало никакой помощи и не защищало от преступных посягательств. 


Собиратель вынужден был объединяться с себе подобными. И это, пожалуй, было единственное легальное объединение в стране, созданное не по указке власть предержащих, не из интересов «кормушки», а по велению души. Не благодаря, а вопреки действиям государства. 


Специалисты могут сегодня говорить об эклектичности, избирательности коллекций советского периода, высказывать сомнения в атрибуции некоторых работ. Но, во-первых, все наше время достаточно эклектично, и избирательность еще в большей мере присуща государственным коллекциям. Тем не менее, частные коллекции выгодно отличаются от государственных тем, что формируются без идеологического диктата. Они представляют собой некие мостки, по которым время осуществляет переход от мастера к мастеру, от одного вида творчества к другому, от эпохи к эпохе. Именно такие мостки снабжают культуру столь необходимыми для нее жизненными соками.

Использование самовара 

Через трубу закладывается топливо и разжигается самовар. Топливом служат сосновые шишки, ветки, щепки. Его расход минимален. 

Для вливания воды снимается крышка сосуда. Для наполнения стакана есть удобный кран с притертыми поверхностями. 

Такие элементы, как кран (ветка), ручка для переноса самовара, ножки, на которых он стоит, изготавливаются с помощью литья и припаиваются к сосуду. Эти элементы имеют разнообразную форму и декоративные украшения. Их отдаленность от источника нагрева сохраняет пайку веками. Самовары использовались как для приготовления чая, так и для приготовления супа, каши, сбитня. Были самовары, сосуды которых разделялись на два или три отсека, и блюда готовились одновременно. 

Пользоваться самоваром может даже ребенок: наливается вода, закладывается топливо и в трубу опускается подожженная щепка. В сырую погоду или при сыром топливе самовар нужно раздувать. Это делают или через отверстия в стенках топки, или «крестьянским» способом — с помощью надеваемого на трубу сапога, который выполняет функцию меха в кузнечном горне. При закипании воды на конфорку устанавливается заварочный чайник, керамический или фарфоровый, в зависимости от вкуса, привычки или состоятельности заваривающего чай. Тяга замедляется, и самовар медленно доводит воду до кипения, качественно заваривая чай. Чай из самовара обычно пьют «вприкуску», то есть сахар подается отдельно. 

Технология изготовления самоваров не претерпела изменений в течение трех столетий. Если первые самовары выколачивали из цельного листа молоточками изнутри, то в последующем появилась вытяжка давлением, а в середине нашего века — штамповка из двух половин за один раз. 

Литье деталей изменилось также только в пределах изменения технологии литья: 

• в землю, восковое замещение, керамическую корку. Каждый этап развития технологии сопровождался появлением новых возможностей декорирования самовара, изменения формы сосуда. Новая технология, ее промышленный характер влияли также на упрощение операций, удешевление продукции. Так, лужение изнутри заменилось гальваническими операциями; 

• гальванику стали применять для украшения поверхности. Штамповка позволила применять детали из листового материала. Начало восьмидесятых годов нашего века могло стать новым этапом в промышленном изготовлении самоваров. Появилась технология изготовления сосудов из перегретого листа взрывом. Автор этой статьи разработал несколько проектов для этой технологии, но последующие события в России отодвинули эту задачу как несущественную, несвоевременную.

Рассматривая самовар с технических позиций, мы невольно замечаем его сходство с котлом паровой машины. Но ни Стеффенсон в Англии, ни Черепанов в России еще не родились, когда появился и завоевал свои позиции самовар. Как повлияло это сходство на развитие идеи парового двигателя и кто автор самовара, сегодня установить невозможно, приходится только догадываться. Пусть историки простят меня, но я представляю возможной такую версию: изобретатель и художник Андрей Нартов, личный токарь Петра Великого, привез самовар в качестве сувенира из России в Англию и подарил его коллегам-механикам, у которых он обучался. Самовар немало удивил маститых коллег, а пар, вырывающийся при вскипании через специальное отверстие в крышке, дал толчок к осознанию силы пара и способа превращения его в движущую силу. Как бы там ни было, но Андрей Нартов действительно мог повлиять на создание самовара, во всяком случае, на организацию его производства, так как по велению Петра I участвовал в создании Олонецких заводов, на которых впервые стали изготавливаться самовары промышленным способом. 

Дальнейшее распространение самоваров по территории России происходило стремительно. Ремесленное производство привело к разделению операций. Краны, ручки, основания делались разными специалистами. Каждый стремился проявить в отделке и форме деталей свое мастерство и творческий почерк. Детали свозились в ремесленные центры. Появилась унификация, необходимая для качественной сборки. Самовары стали изготавливаться с учетом финансовых возможностей и эстетических потребностей той или иной группы покупателей.

relikviya.ru