Виктор Ершов cобирает иконы-"краснушки"

 Своеобразный каталог крестьянских икон–"краснушек" представил в Музее-заповеднике "Кижи" коллекционер и религиовед из Петрозаводска Виктор Ершов. "Краснушки" – непрофессиональные, "несерьёзные" иконы – автор собирает на протяжении последних 40 лет.

О том, как складывалась судьба каждого образа, Виктор Ершов и повествует в книге "Мои краснушки". В коллекции автора 40 икон, и все они выполнены непрофессиональными деревенскими живописцами.

- Это своего рода каталог, который познакомит читателей с одним из направлений крестьянского декоративно-прикладного искусства – с крестьянской иконой, которая значительно отличается от профессиональной иконы, - пояснил Виктор Ершов. – Красный цвет крестьянской иконы определялся красной краской – ваканом, и это дало название, которое стало затем пренебрежительным: крестьянская икона, "краснушка"… ну, что-то несерьёзное...

Архив Владимиро-Суздальского музея-заповедника, № В-10342. Изображение воспроизводится по изданию: Тарасов О. Ю. Русские иконы XVIII — начала XX в. на Балканах // Советское славяноведение. — 1990. — № 3. М., 1990 .
 

«Краснушка» Михаила Ковригина – народная сибирская икона

Исторически сложилось так, что наиболее распространенными моленными образами среди сибирских икон всегда были образы Вседержителя, Богоматери и святителя Николая Чудотворца.
Скорый помощник и заступник бедных и обездоленных святой Никола Чудотворец был призываем в молитвах в самое тяжелое время посевных и других сельскохозяйственных работ, ему молились от погодных бедствий и во всякой житейской нужде, на него уповал слабый и немощный, нищий и убогий… 

Образ Николы не противоречил обожествлению природного начала в понятиях вновь обращенных христиан сибирского Севера; оттого он стал быстро востребован в самых дальних регионах, и потому понятно, что для того, чтобы столь необходимая икона пришла в дом сибирского крестьянина, охотника, потребовалась и особая техника исполнения иконы. 

Таковою стала краснофонная народная икона, так называемая «сибирская краснушка» (название происходит от краснооранжевых полей этого типа иконописи). «Краснушка» требовала скорости исполнения и должна была отвечать целому ряду требований. В полной мере исполняя послушание, иконописец в этом случае не был жестко связан канонами и рамками школ – благо иконописные центры географически располагались далеко от заснеженной тюменской земли, а заказчик часто был небогат, не был он связан и обязательным строгим требованием технологии. А так как твореные краски не были столь разнообразны в первых сибирских иконописных артелях ввиду дороговизны и опять-таки удаленности от центра, поэтому на месте изобреталась техника, отвечающая требованиям скорости и сравнительной дешевизны. В письме не использовалось сусальное золото, золотые фоны писались желтым, в крайнем случае применялся двойник. Вместо киновари использовался так называемый оранжевый сурик, надписи выполнялись красно-коричневой или черной скорописью. 

Отсюда и лаконизм исполнения сибирской краснофонной иконы, чистота линий, «простота без пестроты»… и в то же время трепетная «многочисленность иконы», экстатичность, восходящая к лучшим новгородским и псковским образцам; монументальность и динамика поз; духовная напряженность при известном минимуме средств. Писанная четырьмя-пятью красками, как правило жидкими плавями, с максимально лаконичными пробелами, такая икона исполнялась на сосновой или еловой щепе или липе. Причем, если это была липа, то чаще всего старая спемзованная иконная липовая доска. А если щепа, то ее легко было узнать по легкости веса и тонкости доски. Такую щепную икону было удобно перевозить, и, неся изображение чтимого святого, она становилась пламенной молитвой в красках для путешествующего. Случалось, правда, что записывали и щепную «краснушку» – уже светской живописью, но такие примеры довольно редки. 

«Краснушку» писали быстро. Это видно и по сдержанной орнаментике, и по характерным ликам, жестко и мощно очерченным одним молниеносным движением кисти, даже если это лик предстоящего в миниатюре средника. В этих образах нет среднерусской торжественности, повествовательности, долго исполняемой тщательной утонченности. Кроме того, изображения святых тяготеют к сибирским типам: тяжелый подбородок, карие глаза в глубоких глазницах, длинный тонкий нос и крылатые надбровные дуги. (Признаки так называемой «Тюменской школы», одной из стилевых групп сибирских «краснушек»). 

Таковы иконы иконописца Михаила Ковригина, по некоторым сведениям, выходца из Вагайского района. Икона кисти Михаила Ковригина стала первой из обнаруженных подписных икон: на обороте ее процарапано имя иконописца наряду с той информацией, которую обычно оставляли иконописцы-артельщики. Как правило, на обороте было самое существенное, чтобы не спутать икону с другими, адресованными в разные места (очевидна скорость изготовления икон): обозначалась чаще всего деревня, куда предназначалась икона, имя лица, заказавшего икону, а также стоимость работы. Текст процарапывался на обороте жестко и, по всем признакам, очень быстро. Крайне редко добавлялся рисунок-эскиз. Встречается, например, схематично прорезанное поперек волокон древесины оборота изображение убруса на обороте иконы «Спас Нерукотворный». 

Несмотря на такие подробности, по понятным причинам свое имя иконописец, как правило, не оставлял. Тем отраднее, что на этот раз мы имеем дело со столь исключительным случаем. 

Интересно, что повторить, воссоздать «краснушку» бывает труднее, чем каноническое письмо. Реставрация такой иконы только поначалу кажется простой, на самом деле она таит массу загадок и открытий. 

Подписная икона Михаила Ковригина позволила сделать множество открытий по поводу так называемой тюменской школы среди сибирских икон. К кисти Ковригина теперь можно с полным правом отнести несколько икон. В их числе: Никола Чудотворец, Богоматерь «Троеручица», Богоматерь «Семистрельная» (Умягчение злых сердец), Богоматерь «Казанская». 

Иконография типа «Семистрельная» представляет Богоматерь без Младенца, со склоненной головой и руками, сложенными на груди, куда обращены острия семи мечей-стрел. «Краснушка» «Семистрельная» кисти Михаила Ковригина из Нижней Тавды отличается еще и тем, что Богоматерь представлена без мафория. 

Направление взгляда Богоматери, наклон головы и пропорции, удивительное сходство в написании очертаний лика сближают ее с Богоматерью «Троеручицей», столь же лирично трактованной и так же умиленной перед Младенцем. Весь характер письма показывает сходство в написании с иконой Николы Чудотворца. 

Несколько описанных выше краснофонных икон, исполненных на досках разного формата, – от классической щепы в половину тетрадной страницы до формата 31 х 26 см – представляют сочетание традиций и особенностей местного иконописания, органично соединившего весь комплекс качеств русской иконы с потребностью северных народов в особом, неназидательном духовном окормлении. И та редкостная теплота, которой светится образ Николы Чудотворца кисти Михаила Ковригина с удлиненными пропорциями лика, с согревающими оранжевыми, желтыми, кремово-белыми красками – характерными особенностями «краснушки» – не случайна. Именно такой мыслилась домовая (не аналойная) икона в Сибири: яркой, светоносной, жизненной. Воздвигая от дольнего к горнему, она должна была вести к Божественному; а образ Николы нес вновь обращенному в христианство защиту, помощь и любовь. 

Наталия Косполова,г. Тюмень