В Украинском музее Нью-Йорка проходит выставка «Нет другого дома: крымскотатарские репатрианты»

Авторы этого проекта — Мария Соневицкая (идея, тексты, аудиоматериалы) и Элисон Картрайт (фотографии). Соневицкая — племянница выдающегося композитора Игоря Соневицкого, известная не только как этномузыколог, аспирант и преподаватель Колумбийского университета, но и как солистка популярной нью-йоркской группы The Debutant Hour.

Что же заставило обратить взгляд молодой американки (хоть и украинского происхождения) на последствия печально известной сталинской депортации крымских татар 1944 года? Ведь, казалось бы, в США и своих подобных проблем хватает — взять хотя бы коренное население континента — американских индейцев, которых 180 лет тому назад начали «депортировать» в резервации, где с тех пор их жизнь фактически не изменилась к лучшему.

Соневицкая, работая над докторской диссертацией в Колумбийском университете, получила научный грант от программы IREX и почти два года осуществляла исследования в Украине, сосредоточивая свое научное внимание на двух регионах — Карпаты и Крым. Находясь в фольклорных полевых экспедициях, собирая песенный материал и устную историю крымских татар в живописных уголках полуострова, Мария неожиданно для себя и по-своему почувствовала трагедию народа, казавшуюся ей таким диссонансом на фоне окружающей крымской красоты. Как-то под Симферополем респондент по имени Милара, угощая свою американскую гостью крепким турецким кофе, отчаянно сказала в диктофон: «Нам некуда идти. У нас нет другого дома». Эта, казалось бы, банальная, сама собой разумеющаяся фраза, превратилась в ключевую, ведь она звучала из уст многих других крымскотатарских семей, встречавшихся на пути исследователя и повторявших в унисон, словно заклинание: «Мы — крымские татары, мы никуда не должны идти отсюда».

Так возникло желание рассказать об этой «маленькой» истории большому миру, и этим, возможно, как-то помочь тем людям. Мария пригласила в Крым профессионального фотохудожника из США — Элисон Картрайт, и несколько насыщенных трудом и событиями весенних месяцев превратились в сотни часов записей и десятки тысяч фотографий, которые впоследствии стали не только модерным художественным средством, невозмутимым документом-свидетельствованием, но и драматичной мировоззренческой «одой об унаследованном месте в мире».

Свыше трех десятков фотографических образов и устных повествований 26 крымскотатарских семей (раздающихся из телефонов советского производства, специально собранных и привезенных на выставку) опосредствованно, но мощно и неоспоримо возвращают зрителей к событиям более чем шестидесятилетней давности. Перед глазами — современные лица, портреты, семейные фото, усадьбы и пейзажи, дети, молодые и пожилые люди в своих скромных помещениях или во дворе. А в живых отблесках глаз, словно привидения, проносятся тени призрачного прошлого, мерещатся советские штыки, нерушимо, словно китайская стена, сопровождающие колонны около двухсот тысяч изгнанников, из которых до «спецпоселенческих» лагерей добралась только половина. А их собственные дома на далеком полуострове власть лихо отдавала чужакам, по уже успешно апробированному сценарию украинских голодоморов. «Счастливых» и «свободных» граждан империи ожидали мгновенно опустевшие дома, чьи подвалы были подозрительно заполнены свежим консервированным вареньем. Подумалось: если следующим местом, где внезапно появится бюст «великого кормчего», будет Севастополь или Ялта, Феодосия или Симферополь, то от имени и на средства какого «благодарного народа»?

Очевидно, не случайно в фокусе внимания и объективов Марии и Элисон — здания как универсальные символы дома, индикаторы родного места, олицетворения сакрального пространства и в то же время — составляющие личностной и этнической идентификации. Это авторы проекта эффектно акцентируют при помощи визуальных контрастов.

Встревоженные голоса и песни, доверчиво раздающиеся из телефонных аппаратов, словно переносят нас из «потерянного и вновь обретенного рая» в эпоху, вызывающую страх и недоверие, несут зрителям прямо или опосредствованно отчаянный «месседж» — это наша земля, мы здесь живем.

По мнению Марии, в книге «Значение дома» Джон Берджер предостерегает нас, что «концепция опыта... отличается от концепции дома». Но в случае крымских татар дом возникает как самый поучительный, эвристический символ их коллективного этноопыта. Дома, взлелеянные в мечтах, приобретенные или построенные крымскими татарами, наполнены до краев жизненными судьбами их предков, стремлениями и разочарованиями репатриантов, а также являющиеся своеобразным маркером-напоминанием об обязательствах, наложенных на это сообщество историей. Древние повествования и песни, органично дополняющие современные фотографии, способствуют более глубокому пониманию значения дома для народа, идеал которого сосредоточен на его обретении. Для этноса, лишенного права голоса на протяжении более полувека, пересказ своих историй друзьям и родным стал чуть ли не единственной возможностью бросить вызов истории, отрицавшей их идентичность.

Выставка «У нас нет другого дома...» — это яркий пример современной музейной интерпретации, когда история наций подается не в «битвах и датах», не сквозь призму официальных идеологий, отстраненно и со взглядом «со стороны», а посредством живых эпизодов драматичных судеб, свидетельствований и историй отдельных людей. Подобный подход достаточно распространен в настоящее время в Соединенных Штатах, что красноречиво удостоверяют Смитсоновские выставки «IndiVisible: афро-индейская жизнь в Америках» и «Африканское присутствие в Мексике». Подобные медиа-формы современных воззрений на мир и историю не обходят стороной и Украину.

И вполне логичным является появление «крымских татар» по соседству с «блокбастерной» выставкой Украинского музея в Нью-Йорке — «Украина — Швеция: на перекрестках истории (XVII—XVIII века)», которая также лаконично, но изысканно и со вкусом, с подачи кураторов и дизайнеров из Киева, предлагает зрителям акцентировать внимание не столько на историко-культурных и геополитических, сколько на мировоззренческих аспектах украинского прошлого. А еще — просмотреть новым взглядом страницы старой истории и улицезреть в ней неизменные законы причинного следствия и прогресса, чтобы испепелить многомиллионной волей «карму» нашей нации и, засучив воедино рукава вышиванок, защищать и перестраивать собственный дом, ибо другого у нас нет, да и, наверное, не надо...

Игорь ПОШИВАЙЛО, Фулбрайтовский стипендиат, Smithsonian Institution, Вашингтон

ДЕНЬ