Логово коллекционера

В этом логове коллекционера: Караваджо, Рубенса, Уорхола, Бэкона, Пикассо...

Дж. Томлинсон Хилл, один из крупнейших покупателей произведений искусства в мире, открывает двери своего дома в Эль-Паис, чтобы показать некоторые из своих лучших экземпляров.

Юдифь и Олоферн (1607) работы Караваджо, очаровательное полотно, обнаруженное в 2014 году на чердаке недалеко от французского города Тулузы и приобретенное в 2019 году тайным покупателем незадолго до того, как оно было выставлено на аукцион, находится в доме Дж. Томлинсон Хилл во впечатляющей квартире с видом на Центральный парк и Пятую авеню в Нью-Йорке.

«Я не подтверждаю и не опровергаю покупку», — с озорной улыбкой объясняет хозяин дома перед одной из самых востребованных картин на планете.

Хилл – один из величайших коллекционеров произведений искусства в мире. Человек безупречной внешности и не очень любящий давать интервью, он получил приглашение от EL PAÍS в июле прошлого года, чтобы рассказать о своих драгоценностях и позволить сфотографировать свои сокровища.

Управляющий фондом, он стал вице-президентом инвестиционной компании Blackstone. Он преданно изучает историю живописи, является членом попечителей нескольких крупных музеев и имеет собственный частный художественный центр Hill Art Foundation в Челси.

В его квартире наверняка есть много вещей, которые заставят вздохнуть любой музей.

Уорхол — лишь одно из имен необыкновенного списка, который удивляет в каждом уголке квартиры, спроектированной влиятельным дизайнером интерьеров Питером Марино, и включает в себя работу Рубенса, (которую он написал поверх портрета брата Веласкеса Фелипе IV), Пикассо, Твомбли... Здесь исторические мастера, более типичные для музеев, чем для частных домов, свободно общаются с бронзой в стиле барокко и с художниками, зарекомендовавшими себя после Второй мировой войны.

Но Хилл в ходе глубокой и дружеской беседы уверяет, что он не покупает, руководствуясь только громкими именами, а ищет произведения, тщательно отобранные с учетом их значимости в истории искусства.

И иногда он делает это по любопытным правилам: «Мне никогда не следовало продавать Ротко, от которого я избавился в 2007 году. Я был неправ. Но я сделал это потому, что не смог найти трех других работ Ротко, которые могли бы дополнить ее, что сделало невозможным соблюдение моего «правила четырех», которое является фундаментальным, поскольку оно усиливает диалог между коллекцией, и, таким образом, избегает логики, согласно которой человек может покупать отдельные картины, как человек, идущий в торговый центр».

О том, как он раскладывает сокровища в своей пещере чудес, объясняет: «Мне трудно решить, куда пойдет каждый предмет, но как только я решу, они больше не будут меняться местами».

В 2019 году он основал Hill Art Foundation. Частный некоммерческий музей площадью более 7000 квадратных футов. Это пространство также задумано Марино в черно-белых тонах.

«Все мои работы ведут диалог друг с другом и устанавливают связи, которые на первый взгляд не кажутся очевидными. [Жанин и я]  собираем определенных мастеров, и от каждого из них у нас есть как минимум четыре крупных произведения. Например, стена, которую вы видите, посвящена исключительно рисункам [Виллема] Де Кунинга».

— А как вы понимаете искусство коллекционирования?

— Я не особо задумываюсь о коллекционировании традиционным способом. Я не собираю. Скорее, я ищу произведения искусства, которые задают мне вопросы и которые затем могут поговорить с другими произведениями, которые у меня есть. Этим видением я во многом обязан своей матери, которая, несмотря на то, что не продала ни одной работы, была художницей и свободно работала в живописи, графике и скульптуре из бронзы и терракоты. Она очень любила искусство, у нее был отличный глаз, и она водила меня в музеи. И благодаря этому вдохновению, когда у меня не было денег, я все равно мог приобретать предметы, с которыми мне было интересно жить. От Лондона до Саудовской Аравии я жил в окружении предметов, которые всегда были вдохновляющим стимулом; они заставляют меня чувствовать себя лучше. Потому что коллекция, будь то живопись, марки или картины, предполагает декларацию принципов. И для меня в каждом предмете и в том, как он связан с теми, которые я коллекционирую, есть это утверждение.

Есть много людей, которые вместо того, чтобы видеть произведения своими глазами, видят их ушами, основываясь на том, что говорят люди, или размышляя об их будущей ценности. Я никогда не думал, что то, что я приобретаю, будет котироваться. Я не против.

— Как начал свою собственную коллекцию?

— Это было в восьмидесятые годы, когда у меня было мало денег, я собирал натюрморты, в основном голландские, XVIII века. Они не только привлекли меня, но они до сих пор у меня есть.

Джим Деметрион сыграл важную роль в формировании его вкуса, который десятилетиями моделировал музей Хиршхорна в Вашингтоне и оказал на него большое влияние, познакомив его с такими художниками, как Де Кунинг или [Жан] Дюбюффе.

Среди его предстоящих проектов в качестве президента попечительского совета Гуггенхайма - строительство новой штаб-квартиры в Абу-Даби, строительство которой было поручено Фрэнку Гери. Он является привилегированным свидетелем отношений между публичным и частным в искусстве.

По этому поводу он предупреждает: «В настоящее время музеям очень сложно собирать конкурентоспособные коллекции в мире, в котором частное благосостояние резко возросло, а арт-рынок зашкаливает. Каков ответ на этот самый тревожный вызов? Для меня это то, что частные жертвуют. И мне ясно другое: когда нас с женой больше не будет на этом свете, наши лучшие работы не только окажутся в важных музеях, но и наш фонд прекратит свое существование. Я верю, что искусство заполняет пустоту, оно заставляет людей взаимодействовать, объединяться и чувствовать себя лучше по отношению к себе и своему сообществу.

Некоторые жалуются, что музеи переполнены, но не учитывают, что в шестидесятые годы в пустых музеях можно было увидеть работы Поллока или Моне. Вот почему я верю в строки, поддерживающие историю искусства, «потому что без Веласкеса не было бы Бэкона или Мане; без Мане не было бы Сезанна, а без Дюшана не было бы Уорхола: я верю в музеи, я верю в свою страну, и я также во многом верю в Нью-Йорк, мой город».