Комната марок

Если изобразить на глобусе мир увлечений, материк Филателии займет на нем целый континент. Привязанность десятков тысяч филателистов к раскрашенным, иззубренным по краям кусочкам бумаги не раз и не два привлекала внимание юмористов и пересмешников. Но, пожалуй, наилучшую шутку в Стране Филателии сыграл английский клоун Альберт Шейфер.

Итак, жил-был клоун...

Впрочем, не так. Жил-был в английском городе Ярмуте мальчик Альберт, которого воспитывали в строгости. Как и большинство мальчиков, он собирал все, что под руку попадало, в том числе и марки, но наклеивал их — увы! — не на страницы альбома, как должен был делать благонравный мальчик, а на стены своей детской. За что бывал наказан. Но Альберт оставался упрямым любителем парадоксов, и впоследствии из него получился терпеливый коллекционер. В начале пятидесятых годов бывший непослушный мальчик, который стал известным цирковым комиком, завершил коллекцию и закончил пятидесятилетнюю шутку: миллион марок был собран не в альбомах и кляссерах, а в Комнате Марок.

На первый взгляд это хорошо отреставрированная комната британской семьи среднего достатка конца прошлого века: большой камин, горка с фарфором, пианино красного дерева, аквариум, пальма в горшке, ваза с фруктами на круглом столе, картины на стенах, глобус на каминной полке. Самая обычная комната, разве что многовато мебели и безделушек, что создает впечатление мещанского стиля или даже безвкусия.

Если бы не одно «но». Каждый предмет в этой заставленной гостиной, от круглого стола до катушки ниток, сплошь оклеен почтовыми марками.

И не просто оклеен. Цвет и фактура любой вещи, игра света и тени переданы цветом, формой и расклейкой марок. Чувству меры здесь позавидовал бы любой мастер инкрустации или мозаики, а художественному вкусу — любой дизайнер-профессионал. Вот, например, фортепиано, выпущенное фирмой «Бродвуд и сыновья» в 1840 году, в том же самом году, когда вышла в свет первая почтовая марка. Благородное дерево кажется потемневшим от времени, но на самом деле это тысячи темно-красных викторианских одноцентовых марок. Кочерга и каминные щипцы блестят начищенной сталью, но это — серо-голубой цвет 15-сантимовых французских марок двадцатых годов. Каждая чешуйка щуки в аквариуме — канадская трехцентовая марка. Аквариум кажется заполненным водой, но это именно «кажется» — дело в том, что три его стенки оклеены бледно-голубыми немецкими и австрийскими марками, а каждый листок водорослей — темно-голубыми полуцентовыми с портретом Георга V.

Для такого хобби нужно было много марок, но жизнь цирка проходит на колесах, и частые переезды позволяли клоуну собирать материал для шуточной коллекции. К тому же у Альберта Шейфера было много друзей. Когда травма не позволила артисту выходить на арену, товарищи посылали ему марки со всех концов света. И год за годом он продолжал наклеивать...

На комнатном глобусе территория каждой страны была покрыта марками с ее гербом. Так получился уникальный в своем роде «политический глобус» начала века. Только на самую большую страну — Российскую империю — не хватило материала: в 1917 году Октябрьская революция навсегда «погасила» марки с двуглавым имперским орлом. Так и осталась эта деталь — единственная на всю комнату — неоконченной.

Через несколько лет после второй мировой войны семидесятилетний клоун завершил работу над Комнатой Марок. А в 1958 году Альберта Шейфера не стало. Его друг, Артур Ван-Норман, готовясь превратить Комнату Марок в общедоступный музей, провел в ней четыре месяца, реставрируя, подклеивая, подрезая и подгибая марки. А потом в последний раз покрыл весь ансамбль (Ван-Норман избегает называть Комнату Марок коллекцией) лаком. Пересмотрев едва ли не каждую марку из миллиона, Артур Ван-Норман не нашел легендарного «Голубого Маврикия» или других раритетов прошлого века. Но, по его утверждению, тени домов на одном из городских пейзажей, что висят над камином, выклеены знаменитыми и очень дорогими «Черными однопенсовиками», а голубые ленты на портрете леди Гамильтон — «голубыми двухпенсовыми с портретом Виктории», каждая из которых стоит сегодня дороже приличного автомобиля (правда, это в том случае, если она находится в альбоме и состояние ее безупречно). Марки Шейфера — на глаз видно — кое-где обрезаны, кое-где подогнуты...

Один французский журналист, побывавший в Комнате Марок Альберта Шейфера, спросил: «Каково главное чувство филателистов, посещающих этот необычный музей на обычной Кинг-стрит в обычном английском городе Ярмуте,— восторг или отвращение?» Но, может быть, надо спросить иначе: «Не ощутил ли автор великолепной выдумки, что посмеялся над собой? Ведь пожертвовать часы досуга пяти десятков лет ради единственной шутки — не слишком ли это дорогая цена за юмор?»