РУБЛЬ ЗА ТРЕУГОЛКУ ВАСКО ДА ГАМА. - о родоначальнике Иркутского клуба коллекционеров.

Страсть к собиранию марок объединила в одно общество милиционера, ученого, путешественника, военного и других.

  Доктора биологических наук, профессора Леонида Викторовича Попова заслуженно считают одним из родоначальников Иркутского клуба коллекционеров. В пятидесятые годы молодым ученым он приехал в Иркутск, где встретил единомышленников, людей, которые все свободное время посвящали безумно интересному делу — филателии.

Клуб организовали незаметно для себя

— В 60-е годы иркутских коллекционеров объединяла довольно большая организация. Как она появилась?
— В 1958 году я познакомился со следователем Кировского райотдела — старшим лейтенантом милиции Георгием Бейманом. Вскоре выяснилось, что помимо служебных интересов нас объединяет страсть к коллекционированию. Бейман познакомил меня с Германом Померанцем и Виктором Бузолиным. Мы года полтора встречались, беседовали, обменивались марками. Потом к нам стали присоединяться другие коллекционеры. Кстати, первым примкнул не филателист, а весьма неплохой нумизмат — полковник из ИВАТУ. Потом — кандидат наук Игорь Клопотов. Он работал консультантом Академии наук в Индии и там собрал уникальную для нашей страны коллекцию марок индийских штатов. Считался знатоком. Хорошо разбирался в материале и Бузолин, собиравший марки еще с дореволюционных времен.
Крупной коллекцией марок империалистической войны располагал Станислав Михайлович Лавров — несколько лет после войны он провел в командировке в Экваториальной Африке. Очень много собирал Георгий Бейман, водил знакомство с филателистами всего Советского Союза, подбирал материал для выставок, за которые у него более 20 медалей.
В 60-е годы клуб насчитывал уже около сотни членов. Тогда Герман Померанц выхлопотал помещение в Доме учителя — там у входа мы и сфотографировались.

За треуголку с Васко да Гама — 20 русских марок

— Помните, когда у вас появились первые марки?
— Ребенком я жил в Смоленске, там и начал собирать, с 8 лет. Тогда везде продавались маленькие целлофановые пакетики — стоили то ли 10, то ли 15 копеек; во столько же обходился школьный завтрак, и я мог регулярно покупать их. Там были марки самые рядовые, но попадались и неплохие.
У меня была очень хорошая коллекция марок дореволюционной России. И довоенные советские тоже почти все. Моя двоюродная тетя всю жизнь проработала на почте и передавала мне все, что было. Например, у меня помимо двух обычных марок — с челюскинцами и надпечаткой "Перелет Москва — Сан-Франциско" — были еще две редкие. Жена двоюродного брата посылала своему мужу письмо в Сан-Франциско, где он был в командировке, и случайно штемпель поставила на Центральном телеграфе в Москве. Так помимо надпечатки "Москва — Северный полюс", штампа на конверте и даты вылета на конверте стояли два штемпеля — Москвы и Сан-Франциско.
Мой прадед был связан с почтой. У него на подотчете состояло несколько десятков листов первых русских марок. Сейчас такие стоят от 30 до 90 долларов за штуку. Очень ценились марки иностранные, особенно колониальные. Помню — в детстве за красивую марку стран Центральной Африки, так называемую треуголку с портретом Васко да Гама, я отдал 15 или 20 русских марок, а ведь она тогда стоила 5 копеек.

Лучшая часть коллекции отнята войной — сгорела вместе с домом

— Кто-то из ваших родных увлекался коллекционированием?
— Дед, Николай Нилович Попов, хранил редкие кресты времен Ивана Грозного. Его старший сын и мой дядька Александр Николаевич учился в Тарту на врача вместе с писателем Вересаевым, а затем был распределен на крейсер "Варяг". За некоторое время до битвы в Чемульпо его перевели в Порт-Артур, затем в — Мукден. Многие его товарищи попали в плен к японцам, содержались в лагере для военнопленных и писали дяде письма. Приходили они на адрес его матери, моей бабки, а я сдирал марки. Это были обычные японские марки с такими надпечатками, которых я не видел ни в одном европейском каталоге.
— Эти раритеты вы храните до сих пор?
— Довоенная коллекция не сохранилась. В Демидове, в доме, где жила наша семья, был огромный кованый сундук, в котором хранились письма четырех поколений, огромное количество марок. Когда вернулся с войны, от родного дома ничего не осталось — при отступлении наши войска спалили город. Вместе с коллекцией у меня сгорело очень хорошее музейное ружье — одному из моих дядьев, инспектору лесов губернии, к 300-летию дома Романовых его заказал сам Николай. Стволы были знаменитой фирмы Голланда, механизм — Зауэр, а ложе из черного дерева.

Филателия превратилась в коммерцию

В 1968 году Леонид Викторович ушел из клуба, где появилось много случайных людей. По его словам, филателия превратилась в сплошную коммерцию.
— Это стало заметно после токийской Олимпиады. Первым ярко-коммерческим мероприятием стал выпуск двух блоков марок: один продавался у нас, а другой, номерной, — за бешеные деньги. Потом такие блоки стали выпускать постоянно, но это же не знак почтовой оплаты. Стали делать много красивых коммерческих марок. На почту они почти не поступали, а рассылались филателистам. Началась спекуляция, где нет места настоящему коллекционеру.
Сейчас Леонид Викторович марок не собирает, говорит — очень дорого: профессорской пенсии еле хватает на самое необходимое