Частное собирательство — это очень серьезная часть культурной жизни страны

Коллекционирование — не только серьезная финансовая составляющая современного арт-рынка. Оно и само по себе — искусство, в котором не добиться успеха без навыков, интуиции и познаний.

Коллекционеры — не меньшее достояние страны, чем сами художники. Собирательство картин — не просто выгодная инвестиция (хотя при хорошем чутье или наличии прозорливого консультанта коллекционер приобретает предметы с невиданной капитализацией), но и настоящее сотворчество.

Мало какой владелец картины расстанется с ней без веской на то причины (а обогащение — не всегда достаточно веская причина для страстного коллекционера). Общество относится к частным коллекциям со смешанными чувствами, ведь далеко не всегда на приобретенные произведения можно полюбоваться. Например, не секрет, что в России наконец-то появились полотна Хаима Сутина, но — у частных лиц. Теперь от их доброй воли будет зависеть, сможет ли картины увидеть публика или нет. Но раньше-то точно не смогла бы — прославленный живописец радовал взгляд отечественного ценителя только на репродукциях в зарубежных изданиях. 

Тот, кто делает первые шаги в искусстве создания коллекции, всегда немного робеет, ведь столько страхов и слухов окружает этот бизнес. Страшно купить подделку. Обидно купить современное произведение, автор которого не станет великим (и главное — высоко ценимым!) в будущем. Досадно тратить деньги на то, что советует консультант, но не нравится лично вам. Ведь если вы любите реалистичные портреты с настроением, а вас пытаются убедить в красоте абстрактных пятен — толку не будет. Коллекционировать стоит только то, что услаждает ваш, и ничей другой, взгляд. Если искусство не греет вашу душу, то не лучше ли вкладываться в акции?

Начинающие коллекционеры порой пребывают во власти заблуждения, что большое искусство продается только за большие деньги. Это и так, и не совсем. Конечно, если коллекционер задумал инвестировать деньги с гарантией их приумножения, то что может быть лучше полотен Ротко, Уорхола и Люсьена Фрейда? Кстати, последний являет собой поразительный пример очень дорогостоящего и при этом ныне здравствующего художника.

Ситуация на рынке современного искусства пугает многих своей изменчивостью. Вот, скажем, работы Дэмиена Херста, приобретенные украинским олигархом Виктором Пинчуком за очень большие суммы (точные цифры не оглашаются), в течение нескольких лет понизились в цене почти вдвое. Украинский миллиардер совладелец знаменитого бриллиантового черепа, созданного Херстом (сообщает ARTinvestment.Ru со ссылкой на The Washington Post). Сверкающий каратами череп под названием «За любовь Господа» принадлежит группе инвесторов, в которую входят сам автор работы, его менеджер Фрэнк Данфи и глава White Cube Джей Джоплин. Впрочем, по словам одного из работников Pinchuk Art Center, самого коллекционера это не сильно тревожит — он водит дружбу с Херстом и Кунсом самолично, без посредничества экспертов и менеджеров, и общение с этими фигурами радует его не меньше, чем обладание их произведениями.

Несмотря на некоторую шаткость цен, таких художников, как Марк Ротко, можно смело зачислять в разряд «мечта инвестора». Например, работа «Номер 7», купленная каким-то счастливчиком в 1998 году за 1,6 миллиона долларов, была продана в 2007 году на Christie's за 18,75 миллиона долларов. За каких-то девять лет цена подскочила более чем в десять раз!

Начинающему коллекционеру надо иметь в виду, что художник будет всю жизнь придерживаться выбранной тематики: Херст никуда не денется от черепов и темы смерти, Фрейд — от обнаженных и при этом отталкивающе реалистичных тел, а Гюнтер Юккер продолжит вбивать свои гвозди.

Если речь идет о художниках второго ряда, то портреты ценятся меньше, чем пейзажи или абстрактные композиции, которыми охотней украшают интерьеры.

Когда полотна мастеров «Бубнового валета» или отечественной классической школы пересекают минимальную стоимостную отметку в несколько сотен тысяч долларов, не стоит биться до последнего доллара за одну конкретную вещь. Лучше купить несколько произведений, которые сегодня стоят гораздо дешевле.

Значительные перепады цен возможны в случае с ныне живущими авторами. В сентябре 2008 года Sotheby's с успехом провел персональный аукцион Херста: за два дня было продано работ на 206 миллионов долларов. Но уже в ноябре прошлого года спрос на произведения британского живого классика резко упал. 

Советует Алексей Душкин, художник, эксперт Отраслевого художественно-технического совета по мебели:

— Коллекционер точно знает, что именно ему надо, и может это искать, разъезжая по всему миру. Коллекционер — целенаправленный специалист. А у собирателя нет четких границ поиска. Это могут быть монеты, утюги, инструменты, механизмы, гравюры и чертежи, серебряные ковши или просто любая красивая вещь, допустим, ХIХ века. Яркий пример собирателя самой разной живописи — сверхбогатый московский парфюмер Анри Бракар, ему вроде было совершенно не важно, кто автор. И вроде был даже случай, когда его мастера по просьбе хозяина на одной картине XVIII века увеличили дамочке бюст. Вот такая свобода. 

Корпоративное коллекционирование — чисто коммерческое. Считается, что предметы антиквариата гарантируют самые быстрорастущие цены и самое выгодное вложение средств. При благоприятной экономической обстановке цены удваиваются в течение трех-пяти лет. В период спада цены растут медленнее, но все равно растут. Это актив. При этом коллекция как бы ничья, она обезличена… А личные коллекции азартно создаются людьми, которые свои коллекции страстно любят, холят и лелеют. Что-то потом родственникам достанется, что-то друзьям подарят. 

Начинающий коллекционер отличается от опытного тем, что может собирать не то. Вокруг него иногда начинают крутиться недобросовестные консультанты и продавцы. Он может купить подделки. Но со временем приобретает опыт и уже сам становится экспертом. Читает литературу, начинает общаться. Вступает в круг по интересам. Тогда он уже перестает быть начинающим. 

Советует Александр Панов, арт-критик и коллекционер: 

— Арт-рынок — это такая гуттаперчевая вещь. Как говаривал Винни Пух: «С этими пчелами никогда ничего непонятно». Если мы не говорим про вещи уровня Рембрандта, Веласкеса, которые являются нетленными ценностями… Что касается искусства ХХ века, все очень непредсказуемо — цены могут резко возрастать и резко падать, особенно на фоне финансового кризиса. И, например, современное искусство, которое два года назад считалось одним из самых выгодных вложений, сегодня находится в смутном состоянии: очень много работ на последних аукционах «контемпорари арт» остались нераспроданны или цены на них понизились… Поэтому с ныне живущими художниками нельзя давать никаких гарантий, хотя, конечно, есть некие имена, которые даже если в цене и понизятся — все равно это имена. Даже не буду их называть, просто надо посмотреть последние каталоги «Кристи» или «Сотбис». Надо смотреть на цифры, хотя и они могут подвести. Понятно, что Малевич всегда будет в цене, Кабаков всегда будет в цене… Там есть некая ценовая планка, ниже которой работа не может упасть. «Жук» стоит шесть миллионов, и ниже этой цены Кабаков уже не опустится. Но есть такая субъективная вещь: что ты хочешь — купить работу, чтобы дальше пустить ее в ход, или тебе эта работа нужна буквально для себя. Вот, например, человек, купивший того же «Жука» Кабакова, рассказывал, что шесть лет присматривался, повесил репродукцию этой работы у себя над кроватью и думал, может он жить без нее или нет… Еще в отсутствие арт-рынка так поступали подпольные коллекционеры: брали у художника картину на полгода «повисеть». Такой вот эмоциональный подход, отношение к картине как к кошке — приживется или нет. В моей собственной практике были подобные случаи — картина не приживалась, отдавал обратно. Картина — существо органическое, предмет живого труда… И картина должна прижиться, и ты должен привыкнуть…

Бывает и любовь с первого взгляда. Но любовь с первого взгляда тоже не всегда бывает взаимной. Иногда картина может тебе не отвечать, хоть ты и думаешь, что она «твоя». Иногда от произведений живописи, графики отходят лучи отторжения. Коллекционирование в таком виде, в чистом виде — это практически любовный роман в духе XVIII века, такая вот любовная переписка. Но это когда коллекционирование становится личной страстью, такими «опасными связями»… Например, одна очень богатая российская коллекционерша смотрит в Лондоне работу с явно завышенным эстимейтом (первоначальной ценой. — «Эксперт»), начинаются торги, и цена еще сильней повышается. Рядом с ней сидит эксперт, который говорит ей: «Не надо». А она — хочу. Что ж, любовь есть любовь. Знаю лично нескольких коллекционеров, которые не могут остановиться — запросто купят какую-нибудь нарисованную собачку в подземном переходе. Такая вот эротомания. Но о таких «пороках» коллекционеру лучше никому не рассказывать…

Если хочешь создать профессиональную коллекцию, надо года три — не меньше — почитать книжки, походить по музеям, особенно западным, пообщаться с экспертами. Узнавать про историю работ (то, что называется словом «провенанс»), что стоит за каждым художником. 

Советует Максим Бедов, директор галереи Maricevic Fine Art: 

— Основываясь на опыте нашей многолетней работы, могу сказать: начинающему коллекционеру надо начинать с самообразования, так как коллекционирование — это отражение вкуса, понимания арт-рынка, самого предмета коллекционирования. Консультант может предложить качественные и уникальные вещи, оградить от сомнительных вещей, но окончательный выбор должен сделать сам коллекционер.

Отличие коллекционера от собирателя, конечно, есть: самый яркий пример коллекционера — Павел Михайлович Третьяков, человек, получивший прекрасное домашнее образование, знающий художников и разбирающийся в искусстве. В первую очередь коллекционер знает, что он собирает и почему, глубоко понимает предмет коллекционирования. Собиратель, скорее, просто имеет свободные деньги и возможность вкладываться в произведения искусства время от времени. Коллекционер же может и не иметь денег, но при этом владеть очень серьезной, интересной коллекцией. Как показывает практика, коллекционер не всегда богатый человек, зачастую он просто живет этой жизнью: широко общается с художниками, с другими коллекционерами и за счет этого — за счет обменов, знакомств, других возможностей — развивает свою коллекцию. В нашей стране встречаются люди, чьи коллекции начинались в пятидесятых, шестидесятых, когда русское искусство еще не стоило тех денег, которых оно стоит сейчас. Эти люди расширяли свои коллекции путем обменов, бартеров… В чистом виде коллекционеров — меценатов, таких как Павел Михайлович Третьяков, сейчас, пожалуй, и нет.

Русские художники — эмигранты первой волны: из самых известных — Коровин, Малявин, Фешин, и менее знаменитых — Исупов, Колесников, Ганзен.

Их покупают, ведь кризис не влияет на арт-рынок так же сильно, как, скажем, на нефтяной…

Произведения искусства — это невосполнимый ресурс, поэтому обесцениться они не могут: то, что было создано в прошлом, уже не будет создано в будущем. Вот, например, художники-эмигранты — количество их произведений ограничено, и они имеют определенную ценность, которая не сильно изменится со временем. Некоторые колебания цены, конечно, возможны, но глобальные падения, как на нефтяном рынке или рынке акций, маловероятны.

Корпоративные коллекции, как и частные, — очень важная часть культуры, совершенно необходимая. Коллекционирование, вообще, зарождалось как частная институция, все коллекции, начиная с екатерининской, были личными.

В нашей российской ситуации, когда музеи не датируются, бремя возвращения культурных ценностей (вывезенных в советское время, и тех, что создавались за рубежом художниками-эмигрантами) может лечь на плечи богатых корпораций, имеющих свободные деньги, либо на частных лиц, которые опять же имеют возможность потратить часть своих доходов на культурные ценности.

Мы, как галеристы, помогаем возвращать культурные ценности, которые находятся за пределами России. Любая культурная ценность, возвращенная на родину, уже живет культурной жизнью нашей страны: рано или поздно она обязательно хотя бы на время покидает стены частного собрания и появляется на выставке, многие вещи из частных собраний передаются в дар крупным музеям…

Например, в Музее частных коллекций экспонируется огромное количество произведений и из корпоративных, и из личных коллекций, в ГТГ и Русском музее в большинстве серьезных выставок экспонируются произведения из частных собраний. Частное собирательство — это очень серьезная часть культурной жизни страны.

«Эксперт»