Сергей Шамарин: "Собрание виниловых пластинок как наследие эпохи запретов."

Существуют коллекции осознанные, целеустремленные. Коллекции, принадлежащие людям, которые подвержены определенной страсти. У меня, несмотря на имеющуюся сегодня «коллекцию» из более чем 1500 виниловых пластинок, не сложилось целенаправленное, настойчивое, классифицированное собирание. Были, конечно, детские увлечения — марки, спичечные коробки, но дальше этого не пошло.

Помню, когда я был еще тинейджером, папа купил большой ламповый приемник с проигрывателем пластинок. Среди принимаемых тогда радиостанций были и «идеологически вредные» «Свободная Европа» и «Голос Америки». Однажды на одной из этих волн я напоролся на незнакомую тогда мне музыку, впечатляющую иным устройством, иным характером, иным духом. Оказалось, что это была программа о джазе, вещущим ее был знаменитый коллекционер и критик Уиллис Коновер.

Эта передача и первый приемник и стали началом моей «коллекции». Но здесь была не простая страсть к приобретению, скорее некий интерес к запретному. Официально не было ничего, но на рынке, зная нужных людей, можно было купить виниловые пластинки. Каждая из них стоила в два-три раза больше моей стипендии, в полтора раза больше зарплаты. Это был советский, немецкий винил, скромные поступления из-за рубежа. Но в 9 из 10 случаев я вертел пластинку в руках, смотрел на нее, но не мог позволить себе ее купить.

Так постепенно накопилась какое-то количество пластинок, но больше я оставался концертным слушателем. Первым ярким впечатлением тех лет был международный таллинский фестиваль 1967 года. Конечно, это была лишь запись, но до этого момента в Советском Союзе вообще ничего подобного не происходило, и вдруг сразу фестиваль авангардного джаза. Это уникальное событие транслировалось, о нем говорили, писали.

Но как только правительство увидело резонанс, фестиваль был закрыт, так и оставшись единственным международным джазовым фестивалем. Но музыка все равно распространялась — джаз играли все и везде. Пермь также была не простой задвинутой провинцией — любители джазовой музыка собирались в рамках некого «клуба по интересам», люди менялись музыкой, обсуждали новинки, читали добытые книги.

Роль джаз-клуба в Перми сыграл книжный и музыкальный магазин «Мелодия». Тогда это место было пристанищем клубных тусовок, по определенным дням мы собирались, обменивались информацией, пластинками. Такие «тематические встречи» были вполне легальны, мы не прятались и ничего не изображали. Наверное «наверху» о нас знали, но на моей памяти никаких инцидентов не было.

Проходили и концерты пермских джазовых музыкантов. Даже в то, непросто в этом отношении время, удалось услышать очень много интересных исполнителей — Николай Левиновский, Давид Голощекин. Под руководством Валерия Протасевича уже много лет во Дворце Молодежи Пермского края проходит джаз-клуб «Хрустальный лев».

Свою роль в становлении джазовой тусовки в Перми сыграло и то, что наш город — вторая родина Генриха Терпиловского — одного из первых джазовых композиторов и критиков. В Перми с ним можно было встречаться, общаться. Впоследствии многие вещи из своей коллекции музыкант продавал, дарил, одна из вещей коллекции Терпиловского — «Выдающиеся джазовые композиции 20 века» — находится сегодня в моей «коллекции».