Юрий Мельников: антиквариат для меня новая тема, более 15 лет я занимался нумизматикой

Нумизмат и антиквар Юрий Мельников полтора года назад открыл свой магазин в самом центре Омска.

Город Омск не то место, где этот магазин будет реально работать. На сегодняшний день он не окупается. В этой сфере зарабатывать нужно не при продаже, а при покупке. Закуп, как правило, дешевле реальной стоимости вещей, и, вложившись в материал, мы уже зарабатываем.

Например, пианино XIX века мы купили за три тысячи рублей. И несмотря на то что оно требует серьезной реставрации, это правильное вложение денег. Понятно, что его реальная стоимость — 100 тысяч рублей.

Если бы не было магазина, меня никто бы не знал и возможности дешево покупать у меня бы не было. Открытие салона помогает нарабатывать базу, хотя идет этот процесс очень туго.  В схеме с антиквариатом   работает принцип челночества. Напрямую поставщики могут предложить товар дешевле, потому что им не нужно платить налоги и аренду. Я предполагал, что они себя обозначат, и мы будем работать. Но пока тишина.

Кофе как способ познакомиться

Изначально мы хотели сделать один столик, чтобы покупатель не просто пробегал мимо, а зашел, выпил кофе, расслабился. Потом мы подумали — выдержим стиль и будем готовить кофе для всех. Ведь люди боятся заходить в этот магазин. Многие спрашивают: «Вход бесплатный?».

Посуда, в которой мы подаем кофе, особенная — до 1940-х годов выпуска. Объем стандартный — 30 мл. Если приходит пара, мы подаем кофе во французских чашечках. При этом закупаем самый дорогой кофе из Колумбии, Кении и Коста-Рики. Стоимость одного килограмма — две с половиной тысячи рублей. Варим кофе в турке, подаем в чистом виде, а пока готовится напиток, проводим экскурсии. Естественно, стоит и кофемашина, никуда не денешься от этого, но она для кофе навынос. Чай подаем в серебряных чайничках. Стараемся выдерживаем стиль. Один из клиентов сказал: «Я видел подобное в Выборге, но только для своих».

В основном я везу антиквариат из Санкт-Петербурга, ну и плюс что-то в Омске есть. В нашем городе можно купить вещи 60, 70, 80-х годов XX века. Старше может быть только мебель. Она хранится на дачах, например, но это очень малая доля. Омск — молодой город, история не очень длинная. Да и к тому же — довольно бедный.

А вот на заказ я могу возить хоть яйца Фаберже, если здесь на них будет спрос. Но иметь весь этот товар в наличии невозможно — финансово накладно. Поскольку нумизматы и антикварщики состоят в одних и тех же клубах, посещают одни и те же слеты, знаком я со своими поставщиками давно.

В Омске в основном ищут вещи на подарки. Недавно девушка зашла, искала подарок мужчине, который не курит и не пьет. Мы предложили кофейную чашку середины XX века стоимостью 2 500 рублей. И для такого изделия это недорого.

Состоятельные омичи интересуются мебелью, но у нас в городе ее представлено мало.

Дорогие вещи покупают либо москвичи, которые приезжают в командировку, либо иностранцы. Положение дел связано с тем, что опять же есть челноки.

Что почем

Цены диктуют рынок и аукционы. Проще всего судить по иконам. Они, к сожалению, стоят дешево, а если оценивать их историческую важность, цена должна быть крайне высокой. Однако старинные иконы можно найти и за пятнадцать, и за десять, и за пять тысяч рублей. Дело в том, что они пользуются спросом в идеальных окладах и с хорошим письмом. А поскольку иконы писались и для богатых, и для бедных, первой категории на рынке почти не осталось, и они стоят очень дорого. Однако богатых людей было мало, и дорогие иконы все в частных коллекциях. Если что-то и всплывает, то цена очень высока.

Что касается цен на мебель — ориентируемся на аукционы. В интернете сейчас все можно посмотреть. Даже если вещь досталась нам в пять раз дороже, чем покупатель видел в Сети, мы не сможем выставить что-либо по завышенной цене. Так что ценообразование зависит только от спроса. На интересные уникальные вещи мы сами ставим цену, подсмотреть ее негде.

Один на миллион

Стоящую вещь видно сразу. Например, шкаф середины XX века, несмотря на плачевное состояние, удивительный. Ведь его ровесники давно порублены на дрова и истоплены, а он сохранился. На эту вещь после реставрации цену можно брать с потолка.

Примус починяют

В Омске есть люди, которые давно занимаются реставрацией. Мы сотрудничаем. Если реставратор будет трудиться только над шкафом, условно, работа займет у него около месяца. Но параллельно ведь нужно привести в порядок, например, стулья. Поэтому в конечном итоге реставрация длится долго, а брать много людей я не хочу. Это еще и вопрос качества. Ведь, как правило, старые вещи просто замазывают лаком, по крайней мере, в Омске. А суть реставрации заключается в том, чтобы старая вещь осталась старой. Вот, например, на зеркале есть сколы, трещинки. Мы не стали их замазывать. Это изюминка.

Смотрю в тебя, как в зеркало

За все время у нас было зеркал пять, не больше. Покупать их боятся, но я к этому отношусь абсолютно спокойно. Например, в зеркале, которое выставлено сейчас, мы оставили родное серебряное полотно. Кто купит, пусть сам решает — менять или нет. Продается оправа все-таки, а не зеркало.

Вообще-то и иконы нельзя ни покупать, ни продавать. Когда люди приносят их на реализацию, я всегда стараюсь отговорить. Приходит человек, говорит, что «это семейная икона». Рынок диктует на нее цену в десять тысяч рублей, но разве она не стоит больше, чем деньги? Я считаю, лучше продать золотое кольцо.

Из рук в руки

Деньги за вещи, которые мы взяли на реализацию, отдаются постфактум. Нам от прибыли идет 20% комиссионных. За то, что вещь стоИт у нас, мы денег не просим. Всем сейчас тяжело.

Каких-то нечистых схем мы стараемся избежать. Когда приносят что-то очень дешевое, мы, как правило, отказываемся. А когда вещь отдается на реализацию, человек пишет бумагу о том, что это что-то принадлежит ему, оставляет даже паспортные данные. Здесь мы посредники, по большому счету.

Все вещи, которые даже представляют серьезную историко-культурную ценность, имеют владельца. Это либо мы, либо выставляющий у нас товар человек. Изъять ее не могут ни власти, ни правоохранительные органы, сейчас не те времена.

Очень Хитрый рынок

В Омске много антикварных лавочек, около 15. Я, если честно, нигде не был. Подобный магазинчик есть на Гусарова, впрочем, он тоже, скорее, похож на лавку.

До сих пор можно найти что-либо на Хитром рынке. Впрочем, стыдно признаться, я и там не был ни разу. Я беру вещи у людей, которые занимаются этим всю жизнь. Например, в Питере я покупаю товар у человека, который является консультантом Эрмитажа. И это гарантия. Ведь, по большому счету, я в антиквариате не специалист. Нельзя быть компетентным сразу во всех областях. Поэтому есть люди, с которыми я сотрудничаю.

Делал дело

Я в бизнесе с 1988 года, до 2000-го занимался мужской одеждой. А уже в XXI веке пришел к нумизматике. Дефолт 1998 года разрушил все, что было, и меня тоже коснулся. А нумизматика как раз набирала обороты. Появлялись богатые люди, которые занимаются собирательством.

Продажа антиквариата — это один из немногих бизнесов, в котором не может быть друзей. Эта та сфера, где рынок покупателей, монет, антиквариата очень ограниченный. Поэтому идет борьба. Самые правильные коллекционеры — те, для кого это хобби. Деньги они зарабатывают на другом. Вот такие друзья у меня есть, потому что у нас общее только наше увлечение. Впрочем, для меня это хобби, которое переросло в бизнес.

Кадровый вопрос

Сотрудники — самая сложная часть в нашем бизнесе. Предположим, вы человек, разбирающийся в антиквариате. Я беру вас на работу. Приходит клиент, ничего у меня не нашел. Вы берете телефон этого человека, находите ему вещь на стороне, и больше этот клиент ко мне не возвращается. У нас к каждому товару есть описание. Опытному коллекционеру не нужна помощь, он сам знает, что ему нужно. Если вы ищете подарок, то ориентируетесь на цену. Поэтому профессионалы у меня приходящие, например, оценщик подлинности. Быть специалистом во всем невозможно. По стеклу один человек, по фарфору — другой, по картинам — третий. Узких специалистов можно найти и в нашем городе. Коллекционеры разбираются в выбранной теме не хуже работников Эрмитажа. А продавец должен быть просто продавцом, иначе клиентура уходит.

Как настоящее

Представьте, картин Айвазовского продано около 50 тысяч. Ну не мог один человек написать столько. Вообще картины — это верхушка коллекционирования, но на каждом уровне есть подделки, и их много. В Омске я не дам гарантию ни за одну вещь. Чтобы у нас появился эксклюзив — он должен пройти длинную цепочку. Например, к нам ходит бабушка, отец которой ездил в Японию. Таким путем некоторые уникальные вещи попали в наш город. Москва, Питер, Новгород — это понятно, там есть история.

Храмы муз

Я готов предоставлять музеям выставочные экспонаты. Например, я привез коллекцию стекла: фужеры, рюмки, графины 1820 года. В омских музеях таких нет. Хотя один частный коллекционер, специализирующийся на стекле, выставлялся и брал часть моих экспонатов. Сотрудничать я готов хоть с кем. Мы согласны даже давать в аренду вещи на открытие каких-либо заведений.

Руками трогать разрешается

Мы даем все трогать. Если к вещи сто лет прикасались, еще одно касание ничего не изменит. Также мы разрешаем проводить фотосессии. Вот в Skuratov coffee часто заходят свадьбы. И я думаю, неужели там интереснее, чем у нас? Мы разрешаем не только фотографировать, но при условии, что фото выкладывают в Сеть, даже делаем скидку на покупку.

Эх, молодежь

Первая фраза молодых людей, которе попадают в наш магазин: «Это не музей? Это бесплатно?». Интерес юношество проявляет, но детский и единичный. В основном приходят кофе попить, посмотреть. И дело не в высокой цене, у нас ведь есть разные вещи. Подарок можно найти от 500 рублей, и это будет нечто интересное, не китайский ширпотреб. У нас даже серебро интереснее и дешевле, чем в обычном магазине.

Катерина Иванова, newsomsk.ru