Художник-реставратор и коллекционер игрушек Сергей Романов

Сергей Романов собирает и реставрирует игрушки уже много лет. Сегодня его коллекция в девять тысяч игрушек и три тысячи елочных украшений теснится в небольшой комнате во Дворце пионеров на Воробьевых горах. На полках заводные акробаты и роботы, голыши всех форм и размеров, плюшевые мишки и фарфоровые куклы. На столе у Сергея – старая швейная машинка, куча пупсов  и вазочка с настоящими «советскими» конфетами.  На черно-белых фотографиях – бывшие хозяева некоторых редких  игрушек.

О бабушкиных куклах

В моей коллекции есть игрушки с 1830–1840-х годов до распада СССР. Сегодня по своим размерам это полномасштабный детский музей, но помещение, где мы находимся, скорее похоже на склад со шкафами и витринами (коллекция Cергея Романова, насчитываю­щая 9 000 игрушек и 3 000 елочных ук­рашений, хранится в небольшой комна­те во Дворце пионеров на Воробьевых горах. — БГ). Из-за недостатка места приходится постоянно менять экспозицию: показать сразу все совершенно невозможно.

Мне от бабушки достались малень­кий пупсик со стеклянными глазами и две старинные фарфоровые куклы. У одной отсох парик, а глаза провали­лись внутрь — это был настоящий ужас, и коробку быстро убрали, чтобы меня не пугать. Но игрушки я запомнил. А когда мне было четырнадцать лет, меня по-настоящему прошибло в Музее игрушки в Загорске, нынешнем Сергиевом Посаде. Я стоял возле витрины с куклами из семьи Николая II со странным чувством дежавю. Вернувшись домой, я понял, что бабушкины куклы очень похожи на музейные, и привел их в бо­жеский вид.

Об антресолях, антикварах и Тишинке

Вначале я находил игрушки у друзей, знакомых и родственников на дачах и антресолях. Кроме того, я покупал новых фарфоровых кукол и отдельные головки — я тогда получал повышенную стипендию и мог себе позволить раз в месяц тратить ее на свою коллекцию. Хорошая немецкая кукла, за которой стояли в очереди в Детском мире, стоила 5 рублей. Фарфоровая кукла стоила от 7 до 15 рублей. Если денег не было, то игрушка могла ждать меня у знакомых антикваров. Важным местом была барахолка на Тишинской площади. По выходным туда стекались со всевозможным хламом бабульки, дедульки, алкоголики, барыги-спекулянты. Туда ходили одеваться Жанна Агузарова и ребята из «Браво», Александр Петлюра находил там что-то для своей коллекции. Мы с друзьями, разодевшись, как полагалось богемной молодежи, в круглые очки и кепки-восьмиклинки, часто там прохлаждались. Это продолжалось до 1995 года, когда барахолку разогнали окончательно.

О клоуне с двигающейся ручкой

Одна из любимых игрушек досталась мне от двоюродной бабушки. Это немецкий клоун с мандолиной начала 1920-х годов, у которого одна ручка двигалась. Как-то мы с бабушкой поехали в лифте на улицу, и эта ручка отвалилась и упала в шахту. Мы пошли в ЖЭК, бабушка рассказала о нашей маленькой трагедии большому человеку в синем комбинезоне и попросила достать ручку. В ответ он обложил нас матом так, что бабушка заткнула мне уши и, схватив в охапку, вывела на улицу. В отчаянии я лепил руку из пластилина, а мама хотела втихаря выкинуть клоуна, чтоб я не так мучился. Но однажды на по­роге нашей квартиры возник тот самый страшный дядька в комбинезоне и угрюмо протянул бабушке клоунскую ручку. Вечером в торжественной обстановке папа приклеил ее, и до сих пор эта иг­рушка живет у нас дома.

Особое место у меня  занимает старая тряпичная кукла. Ее сделали в семье русских эмигрантов во Франции. Куклу, купленную в местном магазине, мама семейства перешила, одела в национальное платье и кокошник. В том доме, сидя на почетном месте, она олицетворяла покинутую после революции Россию. Эту куклу мне привезла пожилая пара, чтобы, если не они сами, то хотя бы эта игрушка смогла вернуться на родину.

О вещах с историей

У меня в коллекции есть кукла в костюме гитлерюгенда, которую в 1939 году привез из Германии Молотов. Он ездил туда за­ключать с Риббентропом пакт о ненападении, и немецкие дети вместе с цветами подарили ему эту куклу. Мне ее передала его дочь.

Среди игрушек военных лет есть вельветовые мишки, сшитые артелями инвалидов, и «полуфабрикаты» — головки с плечиками, к которым самому нужно было пришить мягкое, набитое ватой туловище. Есть кукла Марина девочки Люси Соколовой, у которой в блокаду погибла вся семья. Игрушки пережива­ли все ужасы войны вместе с детьми — их брали с собой в бомбоубежища, уво­зили в эвакуацию. Одну куколку из моей коллекции маленькая девочка вынесла из осажденного Сталинграда, они вместе переправлялись через Волгу на плотах.
В коллекции есть плюшевый мишка, которого команда парохода «Челюс­кин» подарила Анне Петровне Суш­киной, дочери известного океанолога Петра Сушкина, которая отправилась на «Челюскине» изучать животный мир Арктики. В 1934 году, после того как пароход затонул, медведя вместе с другими членами экспедиции сняли со льдины, и он благополучно добрался до Большой земли.

В музее хранится еще одна особая вещь, которая мне не принадлежит, а только выставляется здесь. Это электромеханическая модель гуляний в Парке культуры имени Горького, которую в свое время подарили Сталину, а затем он передал ее Дворцу пионеров. Этот макет — просто чудо техники: пианист на эстраде играл на пианино, карусель вращалась, горели фонари, с дороги доносился гул машин, мелькали отсветы фар, а в небе над Кремлем вспыхивали фейерверки. К сожалению, сейчас все это в нерабочем состоянии; мне чудом удалось спасти эту вещь, чтобы она не пропала совсем.

О советском воспитании и борьбе с мещанством

В начале 1930-х годов государственной задачей стало воспитание будущих за­щитников Родины и социалистического строя, а игрушки, по крайней мере в их прежнем виде, ассоциировались с мещанством и буржуазным укладом. Тогда стали появляться солдатики: красноармейцы, зажимающие штыками толстых буржуев в жилетах и пенсне, матросы, буденновцы, авиаторы, пионеры, космонавты, Ва­силии Теркины. Огромными тиражами выпускали всевозможные броневички, ледоколы и «Авроры».

Есть серия «Смело мы в бой пойдем» фабрики «8 Марта» — пупсики в распашонках-гимнастерках, в папахе, картузе или буденновке, или игры «Спасение челюскинцев», «Пере­лет на самолете «Родина» на Дальний Восток» и «Уничтожь вредителей» про борьбу с колорадскими жуками.

Были в советской игрушечной промышленности и свои достижения: например, огромная железная дорога, изготовленная «Москабелем», где из будки выходил стрелочник, а перрон звенел при приближении поезда, игрушечные космонавты и ракеты на колесах с педалями, которые появились еще до полета Гагарина в космос.

Интересные вещи происходили и с елочной игрушкой. После 1936 года, когда закончились гонения на новогоднюю елку, фабрики стали массово производить челюскинцев, красноармейцев и пионеров, шарики с изображением Ленина, Сталина, Маркса и Энгельса и даже маленькие коробочки-бонбоньер­ки в виде райсоветов, в которые можно было положить конфету и повесить их на елку.

Отечественная игрушечная промышленность начала разваливаться в 90-х и окончательно загнулась в 2000-х. До недавнего момента в Москве оставалось только одно производство – «Огонек». Все остальные фабрики: «Кругозор», «Прогресс», «Фабрика 8марта» давно исчезли. Сейчас кое-что в небольшом количестве делает питерский «Пластполимер», а вообще по стране предприятий осталось единицы. Все, что возят к нам из Китая, часто настолько низкосортное, что на красители и другие компоненты этих игрушек у детей появляется аллергия. Но сейчас у многих родителей просто нет выбора, а те, кто может себе это позволить, привозят игрушки из Европы.

О посетителях музея

Посетители по-разному реагируют на мои выставки. Одни после этого отдают нам все, что им не жалко; другие, видя, что вещи, которые у них дома пылятся где-нибудь под кроватью, здесь стоят за стеклом, начинают по-новому их ценить. Есть и такие, которые принимаются ломать голову, за сколько можно про­дать то, что у них сохранилось. Такие люди скорее выбросят игрушку, чем от­дадут ее просто так. Для многих посещение музея — лучшая психотерапия: детские воспоминания раскрываются слой за слоем, к человеку возвращается то, что навсегда ушло бы из памяти, не увидь он конкретно этого клоуна или машинку.

Однажды дедушка на последние деньги купил моей маме рыжего кота в сапогах, и она любит его до сих пор. Поэтому я уверен, что детей баловать нужно, и они всегда оценят такие широкие родительские жесты. Нам, взрослым, порой, кажется пустым баловством то, что для ребенка важно и действительно необходимо. Но это не так. У детей свои собственные ценности. Если понять это и пойти навстречу, то ребенок может хранить подаренную игрушку всю свою жизнь, она может стать другом и почти членом семьи.

Анастасия Макарова, Фото: Максим Шер