Александр Гафин: «Люди, не разбирающиеся в искусстве, — неинтересные»

Фото: личный архив Александра Гафина

Коллекционер предметов искусства и меценат, член наблюдательного совета латвийского Rietumu Banka Александр Гафин приехал в Москву на VI биеннале современного искусства, генеральным спонсором которой выступил банк.

«Прагматичность — это хорошее дело, но не всегда и не во всем. Искусство может нравиться или не нравиться, можно спорить о тенденциях в нем.

Но искусство — это ценность, необходимая для интеллекта и для нормального развития человека. Тот, кто не соприкасается с искусством, не хочет понять его, глух к новым веяниям, не знает его истории, — в жизни такой человек достаточно плоский.

Люди, заработавшие огромные деньги, но не разбирающиеся в искусстве, — неинтересные. Я всегда любил общаться с художниками, писателями, артистами, режиссерами — в каком бы жанре они ни работали, потому что они все время развиваются, к чему-то стремятся. В этом их главное достоинство.

Арт-объект для меня ценен как произведение искусства, а не вложение денег. Критерий выбора один — приятна мне картина или нет, хочу ли я жить с ней в одном пространстве или не хочу. Не стремлюсь к тому, чтобы у меня на стене висела картина, и я показывал ее гостям, мол, на Sotheby's это стоит 23 миллиона долларов. Но есть, конечно, те, кто бахвалятся своими коллекциями. Они, кстати, тоже по-своему развивают искусство, но у каждого свои удовольствия».

«Я раньше занимался литературой и хочу к этому вернуться. Пока что я один из соучредителей премии "Большая книга", член ее экспертного совета. С интересом слежу за развитием нашей современной литературы и за нее искренне переживаю. Для меня русская литература (и советская, кстати, тоже) — это огромная ценность, которую нам оставили прошлые поколения. Премия стимулирует наших современников писать большие интересные книги. А сам я сейчас не пишу, потому что у меня просто нет времени — занят в бизнесе. К тому же нужно поглубже переосмыслить то, что с нами происходит. Жизнь так быстро меняется… Я мечтаю написать пьесу. Это будет трагикомедия. Потому что наша жизнь и веселая, и грустная одновременно. Мне предлагает соавторство Александр Добровинский — он тоже увлекся литературой, начал писать зарисовки из своей жизни, очень интересные».

«Иногда я ощущаю себя "лицом эпохи". Мне повезло в том, что мы были первыми. Меня считают одним из прародителей банковского пиара. Мы тогда даже не понимали, что это такое. Нечто между рекламщиком, хозяйственником и снабженцем. А я эту профессию вывел на определенный уровень и получал за это всякие награды. Все было новое в 1990-е: дискотеки, клубы, клипы, кино, театр. Жизнь бурлила. Я работал в крупной финансовой структуре, у нас были большие деньги, которые я старался направлять на культуру и искусство. Возил по России балетную труппу Большого театра — устраивали праздники балета при открытии филиалов банков в разных городах. Для горожан это было громадное событие. В те годы я познакомился со звездами мировой эстрады, и не только эстрады. С Дзеффирелли у меня хорошие дружеские отношения, с покойным Морисом Бежаром. Не говорю о Стинге, Тине Тернер, Поле Маккартни и многих других. Мы им устраивали гастроли в Москве, это было интересно».

«У людей ценности меняются. Меняются с возрастом, с уровнем благополучия, от испытаний "медными трубами". Скажем, семейные ценности. Все эти разводы миллионеров, которые уходили от жен к секретаршам, массажисткам. Или материальные ценности. Люди, добившиеся финансового успеха, вдруг уходят в религию, благотворительность и так далее. А у меня сейчас новые ценности — внуки. Внучке два с половиной года, ожидаем второго. Но, конечно, я им буду нужен, когда они станут постарше и будут понимать, что я им рассказываю, оценят интересные места, которые я им буду показывать.

Мой дедушка, коренной москвич, начальник пожарно-сторожевой охраны центрального района Москвы, жил в Столешниковом переулке, по соседству с Гиляровским, с которым был знаком, как и с Дуровым, Григорием Яроном, другими соседями — известными москвичами. С дедом здоровались все чистильщики ботинок, они все были айсоры, все дворники у ворот, банщики в Сандуновских банях: "Дмитрий Пантелеевич, какую простынку вам подать?"… Дедушка гулял со мной по центру, ездил на Воробьевы горы, показывал настоящую Москву. Отец мой был моряк, постоянно в плавании и не оказал на меня такого влияния, как дед. Вот и я хочу быть таким же дедушкой.

С одной стороны, мне жалко старую, дедушкину, Москву. С другой — мы пересекли рубеж тысячелетия, вдумайтесь. Живем в новом веке. Все не может оставаться в неизменном, закостеневшем виде. Мне бы такой закостеневший город не понравился бы. И сделаю комплимент мэру: благодаря его усилиям Москва превратилась в красивое и содержательное место, в котором хочется жить, гулять, получать знания и вдохновляться. Видно, что Собянин занимается Москвой, а Лужков не занимался».

«Некоторые коллекционеры отбирают предметы по качеству, от недорогих избавляются. А я не избавляюсь. И вот в какой-то момент моя коллекция фарфоровых бульдогов разрослась до очень серьезных размеров, более 500 экземпляров. Я подумываю сделать из нее маленький забавный музейчик, скорее всего в Риге, либо устрою этот бульдожий музей при крупной ветеринарной клинике».

«По-моему, у меня есть два ордена — Сергия Радонежского и Александра Невского. Когда наступили ельцинские времена, люди шарахались, не знали, к какому берегу прибиться, и многие обращались к Богу. При коммунистическом режиме они обращались в партком, в местком, в комсомольскую организацию — а тут обращаться стало не к кому. Переход был слишком резкий. Сложно было в глубинке, сложно было инженерам и ученым из наукоградов типа Пущино и Протвино, где они всю жизнь получали дотации от министерств. Люди обратились к Богу, а мы старались им помочь. Я рад, что мою деятельность в этом направлении оценила православная церковь. Но мы помогали не только ей, но и синагогам, и так далее».

«Лента.ру»