Александра Николаева ищет места, которые сто лет тому назад фотографировали ее коллеги

Чем старше мы становимся, тем больше грусти звучит в словах «все меняется…» Кажется, и солнце раньше светило ярче, и трава была зеленее, а улицы и дома в городе, где прошло детство, были наделены каким-то особым очарованием. Для кого-то оно сохранилось, например, в ощущении скатавшегося в кулачке билета на трамвай, который шел когда-то самым длинным в Симферополе маршрутом номер два — мимо нынешней площади Советской, через мост и Красную горку, пустыри и редкие домики. Кто-то останавливается у несуществующего уже летнего кинотеатра или облупленной ротонды, и на секунды к нему будто возвращается летний вечер, наполненный людьми в «южнобережной униформе» — парусиновых пиджаках и легких платьях. А то, что было еще раньше, в начале прошлого — конце позапрошлого века, осталось только на старинных фотографиях и открытках, и нередко лишь одно здание-старожил подтверждает: да, это то самое место.

 Все меняется. Наши города становятся лучше, удобнее, комфортнее, но порой утрачивают те самые черточки, которые делают их узнаваемыми, особенными, неповторимыми: так несколько слоев грима преображают лицо в красивую, но стандартную маску. Как изменился облик Крыма за столетие, удалось узнать молодому симферопольскому фотографу Александре Николаевой. На это ушло около двух лет.

Все началось с открыток

Наверняка в Крыму немало людей, которые хоть раз да держали в руках дореволюционные открытки. Их в свое время выпускали немалыми тиражами, во все концы Российской империи отправлялись картонные прямоугольники с видами крымских городов и разными весточками.

Например, лет сто тому назад остановившийся в номере 83 евпаторийской гостиницы «Дюльбер» Иван Михайлович Волошинов получил открытку с живописным озером у сакской грязелечебницы и восторженными строчками: «Дорогие мои друзья! Очень рада, что вы довольны морем, пляжами и воздухом; все остальное пустяки. Поправляйтесь, вам надо нагулять, а мне сбавить жиру, я уже вешу 3 пуда 32 фунта. Крепко целую. Надя».

А «ея высокоблагородие Екатерина Григорьевна Валашиноваль», проживавшая в Симферополе, в доме Кулаковой, видимо, тоже собиралась полечиться в Саках, где уже пребывала ее знакомая. Та прислала открытку с видом «ванного здания II класса» и предупреждением: «Комнаты близ парка пока есть, сравнительно недорогие, 18 — 25 руб., в пансионате 45 руб. Но комнаты без шкафа и комода, все остальное необходимое там имеется…»

Совсем другое настроение было у некоего Александра, отправившего в Архангельск в июле 1912 года открытку с пейзажем — тенистой аллеей городского парка в Симферополе: «Собираюсь покинуть это гиблое место, ждал этого казуса, но напрасно. Видно я тут и издохну, заеденный мухами, которые здесь прямо одна из семи казней. Скучаю страшно, все никак не могу позабыть, что я одинок…

Разные у меня дела по опеке, благо близко от Ялты, постоянно напоминают… Дачу продали за 5500 руб. и землю мою продали, все продали…»

Именно с таких дореволюционных открыток все и началось. «Когда они попали ко мне в руки, было ощущение, что я любуюсь видами какой-то другой, европейской страны, — вспоминает Саша Николаева. — Настолько благополучным и каким-то по-курортному ухоженным выглядел тогда Крым. Понятно, что для открыток выбирали самые красивые места, но все равно впечатление было сильным. И мне захотелось узнать, где же эти места находятся и как они выглядят сегодня».

В прошлом веке

Для начала нужно было хотя бы увидеть побольше открыток и выбрать те виды, которые еще возможно узнать. Немало крымчан увлекаются коллекционированием старинных открыток, есть свои собрания и в музеях полуострова. «Каких-то краеведов и коллекционеров я знала, с другими познакомилась благодаря директору крымского этнографического музея Юрию Лаптеву — он стал руководителем этого проекта, — рассказывает Саша Николаева.

Очень большую помощь оказал историк и знаток Крыма Владимир Гуркович. Может быть, конечно, не все сначала верили, что у меня хватит терпения и настойчивости, чтобы довести работу до конца».

Итогом двухлетней «охоты за видами» стал альбом «Крым через 100 лет», в котором можно увидеть и сравнить изображения старинных открыток с тем, как эти же места выглядят сейчас, этих парных изображений почти 200.
Конечно, легче всего оказалось с теми местами, которые не изменились радикально за прошедшее столетие.

Например, известная открытка фирмы Гринберга (напечатанная, кстати, в Стокгольме между 1904 и 1910 годами) запечатлела перекресток симферопольских улиц Дворянской и Пушкинской. Почти все здания остались прежними, в приметном угловом доме — аптека, которую местные старожилы несколько десятилетий называют «черной». В этом случае оставалось только найти для современной фотографии тот же ракурс, под которым снимался когда-то вид для открытки. Иногда работа преподносила и открытия. Так, считалось, что вокзальная башня с часами в Симферополе заняла место другой — водонапорной. А вот раскопки в архивах и старая открытка доказали, что новую постройку возвели совсем в ином месте.

Нелегко пришлось, делится Саша Николаева, в Керчи: город сильно пострадал во время Великой Отечественной войны, перестали существовать целые кварталы, которые позже были застроены новыми домами. Удалось снять часть города, которая была запечатлена на дореволюционной открытке «Керчь. Вид на пристань», там когда-то располагались угольные и соляные пристани, склады для товаров, таможня, агентство Русского общества пароходства и торговли.

Вошли в альбом Царский курган, гора Митридат и знаменитая лестница, удалось отыскать место на бывшей Почтовой улице, где находилась застава на дороге, ведущей в Феодосию. Женская гимназия на Дворянской улице сто лет тому назад считалась одним из красивейших зданий Керчи и быстро стала лучшим заведением для девиц и в городе, и во всем Феодосийском уезде. Поэтому ее, как и основанный в Керчи в 1836 году Кушниковский девичий институт, часто снимали для открыток.

Горы… подрисовывали

Пожалуй, самой узнаваемой, настоящим приветом из прошлого, оказалась Евпатория. Ей удалось сохранить свое лицо. Например, остался самим собой дом Гелеловича, отстроенный в мавританском стиле, — сейчас там краеведческий музей. «Приморская санатория» сохранила не только внешность, но и имя.

По-прежнему прекрасна украшенная старинными зданиями Морская улица — попади на нее сейчас прабабушки и прадедушки нынешних евпаторийцев, вряд ли они заблудились бы. Не всегда съемки оказывались легким делом. Немало прославленных на старинных открытках видов сегодня не существуют: эти места застроены, загорожены от публики высокими заборами.

Как, например, бывшая синагога в Алуште — когда-то красивейший из иудейских храмов Крыма. Сотрудники музеев, которые знакомили Сашу с городом, иногда даже не понимали: какой смысл снимать забор, руины или участок, где давным-давно построено что-то другое?

Так в том-то и смысл: показать, как изменились места, которые сто лет тому назад выбирали фотографы за красоту, известность или, как бы сейчас сказали, знаковость. Так нагляднее: что мы сохранили, потеряли, приобрели…
Саше и ее ассистенту приходилось слышать и угрозы, и предложения «убираться с территории»: слишком уж нервировали владельцев люди с фотоаппаратами.

Старинный снимок Памятника затонувшим кораблям в Севастополе был сделан когда-то с веранды здания, в котором сейчас находится ресторан. Когда девушка попыталась подняться к точке съемки, выскочил хозяин с охраной и стал гнать фотографа. Но один кадр удалось снять, он и вошел в альбом.

Знаменитое кладбище в Севастополе, где хоронили погибших и умерших от ран во время Крымской войны, снимать оказалось неожиданно трудно. Вид вроде бы тот же — а как ни билась Саша с поиском ракурса, никак не удавалось найти ту самую точку, чтобы снимок вышел, как на старинной открытке. «И никому даже в голову не пришло, что та фотография была сделана в зеркальном отображении, — улыбается она. — Уже дома я ее крутила-вертела — и вдруг поняла это».

Как просто сегодня снимать: одно нажатие кнопки — и умная техника сделает за тебя все остальное. Сто лет назад люди, пробиравшиеся по улицам городов, карабкавшиеся на скалы в поисках красивых видов с громоздкими треногами, неудобными и капризными аппаратами, старались сделать Крым еще красивее, чем он был.

Открытки вручную раскрашивали, кое-что подрисовывали. Изучая открытки, Саша Николаева сталкивалась с таким творчеством: и небо, и облака, и крымские горы чья-то рука делала выразительнее либо убирала «лишнее».
Мир меняется быстро, быстрее, чем мы успеваем это замечать, и часто только на снимках остается кусочек прошлого, который люди не захотели или не смогли спасти.