Коллекции и коллекционеры - взгляд со стороны.

  Что это за люди такие – коллекционеры, способные отдать за шкатулочку десятки тысяч долларов? И что для них процесс приобретения редкостей: удачное вложение капиталов? Обещание эстетического удовольствия? Страсть?

Мне стало интересно, что думают на сей счет сами коллекционеры, и потому в минувшее воскресенье я отправилась в ростовский парк имени Горького, на площадку неподалеку от здания городской Думы.

Говорят, что на это место коллекционерам указал когда-то ростовский обком партии. С тех пор они и собираются тут по воскресеньям с восьми утра до часа дня в любую погоду.

Пускают на площадку всех – и членов куба, и просто любопытствующих. Заплати 15 рублей – и проходи.

Скажу сразу: шедевров, подобных тем, что показывают теперь ежедневно по телевизору в связи с событиями в Эрмитаже, я не увидела. И никто ничего подобного тут никогда не выставлял. Здесь много интересных, немало повидавших на своем веку вещей, и трогательных, вызывающих воспоминания детства вещиц. Здесь продают или обменивают такие предметы, что обычному человеку сама возможность их собирательства покажется невероятной. К примеру, старые солдатские сапоги.

– Коллекционируют люди все, что только можно себе представить, – сказал назначивший мне здесь встречу председатель Ростовского-на-Дону клуба коллекционеров Геннадий Лаптев. – Недавно продавали даже колеса от телеги. Не думал, что на них найдется охотник, но, представьте, взяли. Вряд ли в коллекцию – скорее для интерьера.

– Любая коллекция, – продолжал Геннадий Федорович, – связана с культурой и историей. Академик Лихачев говорил, что каждое собрание – это пробуждение в человеке чувства гражданственности. Потому что человек начинает ценить любую вещь, любой документ. Он узнает о них, самой той эпохе столько, что не каждый профессионал – историк сможет с ним соперничать.

Кроме того, человек, который что-то коллекционирует, легче переживает жизненные передряги: он от них в свою коллекцию, как в раковину, спрячется. Это вообще – счастливый человек. Поработал, пришел домой, открыл свою коллекцию – и погрузился в свой мир. И не нужно ему для расслабления ни водки, ни наркотиков.

– И все же его домашним такой уход не всегда, пожалуй, нравится?

– Крупные коллекционеры – это, как правило, одинокие люди. А так… По-разному складывается.

Пока мы переходили от столика к столику, от местечка к местечку, Геннадий Федорович, бросив короткий взгляд на ту или иную вещь, называл ее возраст, страну, где она появилась на свет. И хозяева подтверждали его правоту.

– Когда собиранием занимаешься много лет, – пояснил он, – вещь начинаешь чувствовать. Особенно, если возьмешь ее в руки.

– Значит, и кто-то из коллекционеров, когда покупал эрмитажные вещи, пусть и не знал точно об их происхождении, но что-то такое чувствовал?.. Грех, стало быть, на душу брал?

– То, что что-то такое ощущал, – конечно. Но антиквариат – это вообще особый разговор. История многих антикварных вещей – это история горя и бедствий, обрушившихся на их прежних владельцев. По данным ЮНЕСКО, приблизительно восемьдесят процентов мирового антиквариата – это вещи, так или иначе связанные с кражей. Не с обычной уголовщиной (хотя и такое бывает), но все же с сомнительным с точки зрения морали способом присвоения чужого имущества: революции, войны были для этого благодатной почвой.

Так я поняла, что справедливое или несправедливое владение антиквариатом – вопрос большой и глубокий, нередко – сродни философскому. И я задала другой, более конкретный:

– Скажите, «органы» обратились к клубу ростовских коллекционеров с просьбой помочь в эрмитажном деле?

– К нам обращались в связи с прошлым громким делом, прогремевшим на всю страну, – похищением картины Семирадского из таганрогского музея.

– То есть была версия, что картину могли продать кому-то из ростовских коллекционеров?

– Я сразу сказал: Семирадского к нам не принесут. Дураков нет: повезут в Москву, чтобы продать в 10 раз дороже.

Я вам говорил, что люди коллекционируют все, что можно. Тут требуется уточнение: собирают то, что им по средствам. В нашем клубе нет собирателей картин великих художников, золотых монет, дорогой старинной мебели. И коллекции антиквариата, подобного тому, что похитили из Эрмитажа, а теперь подбрасывают, в периферийных клубах вы не встретите.

И в Москве эти вещи собирает особая каста людей, с которыми мы никогда не пересекаемся. Там устраиваются закрытые аукционы, куда вход только по приглашениям и где вещи могут купить за десятки, сотни тысяч долларов. В Москве есть особые антикварные магазины – не для всех.

Кстати, такой антикварный магазин, куда будут пускать только по особым приглашениям, скоро должен появиться и в Ростове.

– А сколькими коллекционными предметами надо обзавестись, чтобы, ну, скажем, вступить в клуб ростовских коллекционеров?

– У нас – очень демократичная организация. Вы можете заявить пока еще только о намерении собрать коллекцию, и мы скажем: «Рады вас принять в свои ряды».

– Но членство в клубе коллекционеров не обеспечит возможность заглянуть в закрытый антикварный магазин?

– Нет, только – счет в банке. Это везде – универсальный пропуск.

– Геннадий Федорович, я поняла, что, покупая какую-то старинную вещь, коллекционер рискует: а вдруг украдена? Как снизить этот риск?

– Избежать такого риска полностью невозможно. Но первый и главный совет: не водись с сомнительными личностями. Приобрести краденое по незнанию – это еще полбеды: заберут вещь безвозмездно, когда дело раскроется, – и все. Но бывали случаи, когда преступники коллекционную вещь использовали, как приманку. А потом в лучшем случае отбирали деньги… В худшем – сами понимаете что.

– Интересно, что говорят меж собой коллекционеры: все вещи из эрмитажного списка вскоре найдутся или нет?

– Вскоре все вряд ли найдутся.

– Это, вероятно, вещи, которые попали к тем собирателям, которые свои сокровища никогда никому не показывают?

– И это может быть одна из причин. Может быть – другая…

Хотя все-таки любая коллекция в конце концов достается государству: или им покупается, или – ему передается. Если не на жизни нынешнего, то – следующих поколений.

– А кстати, почему коллекционеры редко сами передают государству свои коллекции?

– Потому что коллекция никогда не бывает законченной, а смерть всегда настигает человека внезапно. Коллекционер думает: «Господь еще отведет время, чтобы я нашел эту вещь и положил ее в коллекцию», но срок ему назначен раньше…

Хотя есть люди, не скажу, что их большинство, которые передают государству свои коллекции или отдельные вещи, находясь в расцвете лет.

В Борисоглебске живет мой знакомый, участник Отечественной войны, – Владимир Григорьевич Шняк. О нем знали все коллекционеры Советского Союза. Мало того, что он подарил местному музею большую коллекцию старинных открыток (собрать их непросто) с видами Волги от устья до истоков, так он еще отсылал в тот же Эрмитаж коллекционные ордена и медали, в том числе – золотые. Ему присылали за это благодарственные письма, ему даже собирались заплатить, а он говорил, что ничего ему не надо. Такой человек!

А еще Геннадий Федорович Лактев сказал, что нет в ростовском клубе коллекционера, который не считал бы позором отсутствие в миллионной донской столице музея ее истории.

Появись такой музей, многие передали бы туда интересные вещи. А сам председатель не пожалел бы для постоянно действующей выставки целой коллекции. Потому что помните, что Лихачев о коллекциях сказал?

KM.RU