Кости дорогие или коллекционерам-палеонтологам

Ульяновский разлом
Небольшой поселок Ундоры в 35 км от Ульяновска примечателен разве что палеонтологическим музеем. После образования в 50-х годах Куйбышевского водохранилища Волга здесь подмыла берег, обнажив пласты меловые, юрские, четвертичного периода. Спускаясь к воде, буквально идешь по ступеням жизни: вот схватился за выступ юрского периода (расцвет тираннозавров), споткнулся о меловой (царство трилобитов), из-под ноги покатился кусок голубой глины, внутри — отпечаток моллюска, а берег усеян "чертовыми пальцами" — белемнитами, дальними родственниками нынешних кальмаров. На визитной карточке директора Ундоровского палеонтологического музея Владимира Ефимова — парочка ундорозавров, подвида ихтиозавров, найденных в окрестностях поселка.

Символическое изображение аммонита (моллюска мезозойской эры) — основного местного ископаемого — красуется на этикетке местной минеральной воды "Волжанка".

— В середине 90-х в Ундоры потянулись копатели со всей страны,— вспоминает Ефимов.— Мешками аммониты вывозили, отправляли коллекционерам на Запад. Это надо было хоть как-то остановить. Лет пять назад даже приходилось спецназ вызывать, чтобы команды москвичей задерживать...

Именно тогда по инициативе Ефимова вдоль береговой линии Куйбышевского водохранилища местные власти создали палеонтологический заказник. Охрана его содержится за счет коммерческого использования некоторых находок (аммонитов и красивого минерала симбирцит) фирмами "Лита" и "Тирекс", получившими на это лицензии. "Государство принципиально не тратит денег на палеонтологию",— говорит Владимир Ефимов.

В палеонтологический бизнес приходят только люди увлеченные — только ради денег этим заниматься невозможно. Друзья Александр Мельниченко и Дмитрий Нужненко давно увлекаются археологией, а пять лет назад попытались превратить хобби в бизнес, создав ООО "Искатели".

— Как-то мы поехали на Каму, под Пермь, искали монеты, а нашли огромный окаменелый позвонок, в результате полтонны костей достали, показали ученым — оказалось, кости бизона, шерстистого носорога, несколько зубов мамонта, кусок бивня,— рассказывает Мельниченко.— После этого нас всерьез и надолго засосала палеонтология.

Сейчас у "Искателей" два магазина в Москве, где продаются аммониты, скелеты ихтиозавров, пещерного медведя. Два года назад выпустили на свои деньги первый палеонтологический журнал "Палеомир".

Российский палеонтологический рынок делится на "черный" и "белый", и оба не идут ни в какое сравнение с американским. Причин несколько: небольшое количество находок, сложности в получении разрешения на вывоз за границу, низкий внутренний спрос. Большинство российских находок находят владельцев за океаном, где случаются по-настоящему крупные покупки: например, несколько лет назад на аукционе eBay был продан скелет тираннозавра за $8,5 млн.

Александр Мельниченко оценивает "белый" российский рынок в 12-15 млн руб. ежегодно, еще 20 млн руб. приходится на "черных" искателей. Половину рынка занимают аммониты, большую часть скелетов и костей продают именно "Искатели".

Александр Натариус, владелец ульяновской компании "Лита", оценивает весь российский палеонтологический рынок в $2 млн.

— У нас просто нет культуры коллекционирования ископаемых, только сейчас стали появляться коллекционеры или просто состоятельные люди, желающие выделиться,— делится своими наблюдениями Александр Мельниченко.— Картиной, пусть дорогой, уже удивить сложно, а вот когда у тебя в зале стоит реальный скелет ящера, жившего 150 млн лет назад,— это нечто. Одного знакомого эксперта недавно приглашали на Рублевку удостоверить подлинность скелета ихтиозавра, купленного в Германии.

Увлекается палеонтологией и спикер Совета федерации Сергей Миронов, которому Владимир Путин подарил на 50-летие аммонит. Говорят, ульяновский.

Особняком стоит добыча бивней мамонтов: тут бесспорный лидер — фирма "Наш ледниковый период", ежегодно добывающая в якутской вечной мерзлоте 40-50 тонн мамонтовой кости, которая стоит в среднем $250 за кило.

В начале 90-х палеонтологический рынок был диким. Кооператоры торговали ископаемыми, не оглядываясь на законы, вывозили находки за границу тоннами: за полный скелет ихтиозавра просили $6-8 тыс. Тогда на вернисаже в Измайловском парке коробку аммонитов можно было приобрести за $500. В американский город Тусон, на самую известную геологическую ярмарку, вывозили из страны партии по 50-70 тыс. аммонитов, а из Казахстана — ящиками везли зубы древних акул.

Тогда же случились и пропажи экспонатов из московского Палеонтологического института РАН, и вскоре пропавшие экспонаты начали всплывать на Западе. Газеты писали о курьезах: некий немецкий лаборант купил по случаю за $950 череп лабиринтодонта со штампом Палеонтологического института.

Разрешение на вывоз ископаемых выдают в Минкульте по заключению экспертов. Это разрешение получить не так просто, но вполне реально. Впрочем, как выяснил Дмитрий Нужненко из "Искателей", иногда ввезти динозавра в страну труднее, чем отправить за границу.

— Одного пситтакозавра я растаможивал три месяца, хотя, если предмет признается культурной ценностью, он должен таможиться бесплатно,— вспоминает Нужненко свои злоключения.— Так как динозавр пришел не на ту таможню, мне самому пришлось его перевозить, под залог в 30% стоимости, который таможня, кстати, до сих пор не вернула. Проще заплатить таможенные платежи, чем оформлять вещь как культурную ценность. Компании DHL или FedEx без проблем возят по всему миру культурные ценности, но когда я к ним обращался, мне говорили: "В Россию? Нет, доставлять не будем, слишком сложно". Приходится и этим заниматься самому.

Древний рынок
В России динозавров находят гораздо меньше, чем в США, Монголии или Китае. У нас европейская часть страны 50-150 млн лет назад была покрыта морем, и по этой причине останки сухопутных динозавров просто отсутствуют. Нашим палеонтологам обычно попадаются морские ящеры, причем не очень крупные: моря были неглубокими. Александр Мельниченко завозит ископаемых из Бразилии, Уругвая, Заира, Китая, Германии — у немцев, например, можно приобрести целый скелет ихтиозавра за €50-150 тыс.

В России ученым и палеонтологам-любителям известно примерно 20 мест, где можно почти в промышленных масштабах добывать останки ящеров. Места эти профессионалы называют "линзами". Большинство "линз" стараются держать в тайне, чтобы не разграбили. В самых известных местах — под Ундорами, у города Котельнич (под Кировом, на берегу Вятки) — созданы заказники. Кости из этих мест в продажу не поступают, но вот из-под Екатеринбурга, Волгограда, из Казахстана везут зубы древних акул (как уверяет Мельниченко, если постараться, в Казахстане за несколько дней можно собрать 2-5 тыс. зубов, каждый стоит $2-10), из-под Рыбинска — лабиринтодонтов, с Алтая — пещерных медведей, на Белом море во множестве встречаются отпечатки медузообразных существ, живших там 500 млн лет назад, задолго до динозавров... Находили скелеты ихтиозавров и в Москве, в Филевской пойме. Ученые уверяют, что найти динозавра можно практически где угодно. В тех же Ундорах или на Белом море местные жители еще недавно использовали раковины аммонитов в качестве якорей, а к крупным костям диплодоков привязывали лодки.

Большинство искателей стараются вести добычу максимально тщательно, стараясь сохранить полный скелет ископаемого.

— Как-то мы нашли в Казахстане древнюю макрель, но так и не взяли: у нас не было пропиток и гипса, поэтому решили экземпляр не портить понапрасну,— вспоминает Дмитрий Нужненко.— Некоторые же не церемонятся. Варварский метод — это когда находят кости, выкапывают их, грубо кидают в мешок... Подобная находка и стоит, конечно, гораздо дешевле.

Но для большинства искателей деньги не всегда являются целью.

— Прежде всего это наш интерес, так что на продажу идут лишь экземпляры, не представляющие научной ценности,— уверяет Мельниченко,— остальные мы передаем палеонтологам.

Прибыль с головоногих
Самый массовый продукт на рынке палеонтологии, безусловно,— раковины аммонитов и трилобитов. Основные места добычи аммонитов — окрестности поселка Ундоры, Кавказ, Саратовская область, рязанские карьеры компании "Михайловцемент". Если под Ульяновском аммониты официально ищут и обрабатывают две компании ("Лита" и "Тирекс"), то на цементных разработках под Рязанью это просто дополнительный и весьма неплохой приработок рабочих.

Под Ульяновском местные жители (всего на две компании и музей работает десяток старателей) обходят берега, собирают аммониты, когда размываются берега, случаются оползни — вот и все хитрости.

Правда, находок с каждым годом все меньше — связано это и с истощением "месторождения", и с повышением уровня воды. В год удается находить не более 300 крупных аммонитов (около 20 см в диаметре). Такая раковина может стоить до 15 тыс. руб., аммониты поменьше — 3-5 см в диаметре — 400 руб.

— Чтобы искать аммониты, нужно обладать лицензией,— рассказывает Владимир Ефимов.— Если местные увидят чужака — гоняют, если не помогает,— вызываем милицию.

У "Литы" и "Тирекса" две проблемы — высокий уровень воды и "крысятничество" работников: многие утаивают находки для "хорошего" покупателя, готового заплатить за аммонит красную цену. Поэтому текучка кадров в компаниях огромная, а работа — почти на износ: чтобы найти экземпляр, нужно каждое летнее утро обходить нависшие берега, угрожающие обвалом, карабкаться по глине, получая при этом 5-10 руб. за кило находок. В день старатель может собрать 20-30 кило.

На цементных карьерах добыча ископаемых ведется иначе: по транспортеру движется глина, в ней — раковины, так что главная задача рабочего — успеть заметить аммонит, схватить его до дробилки. Бригадиры и охрана, через которую все выносится, получают свой процент. Саму цементную компанию побочные доходы рабочих не волнуют — слишком они незначительны по сравнению со стоимостью цемента. А вот рабочий вполне может получить за аммониты еще одну зарплату. В начале 90-х, говорят, мешка аммонитов хватало на новую "девятку". Сейчас оптом даже 3-5-сантиметровый аммонит может стоить до нескольких сот рублей — в зависимости от сохранности. В рознице даже небольшой аммонит оценивается от 500 рублей, а полуметровый тянет на $1,5 тыс.

Трилобиты добывают под Санкт-Петербургом, у Волхова. Правда, найти трилобит — мало, основная работа с ним начинается в мастерской: его очищают от породы, проявляя каждый усик и ножку (основной обработчик и продавец трилобитов — питерская фирма Paleocity), иногда на работу с одним "зверем" уходит неделя, но зато в конце получается уникальный экземпляр, стоящий у западных коллекционеров до $5 тыс.

Динозавр "в натуре"
На Западе давно можно заказать копию скелета тираннозавра — такую же эффектную, как в "Парке юрского периода". В России бизнес этот только начинается. Основной спрос на подобные экспонаты формируют музеи, но появляется интерес и у частных лиц.

Как уверяет Владимир Ефимов, после того как они изготовили и установили в Ундоровском музее макет плезиозавра, количество посетителей выросло в четыре раза. А жителей одного подмосковного коттеджного поселка встречает мамонт, точнее макет, выполненный компанией "Наш ледниковый период". Владимир Ефимов тоже мастерит копии скелетов на заказ, например, 6-7-метровый макет стоит 350-600 тыс. руб.

Копированием скелетов, как правило, занимаются их владельцы, то есть музеи, где представлены натуральные образцы, или частные фирмы, купившие лицензию на копирование образца.

— Конечно, можно приобрести образец или заказать какую-нибудь копию, а потом ее растиражировать, но без лицензии это незаконно, сами лицензии стоят дорого, чтобы только ее "отбить", надо выполнить десяток заказов,— объясняет Александр Мельниченко.— Да и нет уверенности в том, что эти заказы будут.

Тем не менее копии вполне можно сделать у нас или заказать по западным каталогам. Привозят копии "Искатели", музей "Вятские динозавры", а Владимир Ефимов обеспечил копиями своих находок несколько ближайших музеев. Копии стоят недешево: работа ручная, кропотливая, материалы дорогие.

Пожалуй, лучше всего в России обстоит дело с копированием животных третичного периода — мамонтов, шерстистых носорогов, пещерных медведей. Процесс воссоздания их напоминает работу таксидермиста. Сначала сваривается мощный железный каркас, плоть вырезается из пенопласта, конструкция обтягивается шкурой.

— Главной проблемой для нас был подбор шкуры, ничем не отличающейся от настоящей,— рассказывает Александр Свалов, исполнительный директор компании "Наш ледниковый период".— Искусственный мех не подошел, явно отличался от настоящего, а потом случайно наткнулись на шкуру сарлыка — помеси монгольского яка с шерстистой коровой. То, что надо.

Шкура сарлыка — самая дорогая вещь в макете мамонта: на одного большого самца нужны 80 штук. Изготовление мамонтов поставлено на поток — заказчиков хватает, основные — западные музеи, в последнее время — Китай, но есть и частные заказчики, в том числе и в России.

Макет взрослого самца мамонта стоит 2 млн руб., детеныша — 500 тыс., а настоящий скелет, добытый в якутской вечной мерзлоте,— 3,5 млн руб. За 1,5 млн руб. можно приобрести натуральный скелет пещерного медведя — их добывают специально обученные бригады на Алтае, где ископаемых медведей еще немало.

За 12 лет работы "Наш ледниковый период" изготовил десятки мамонтов, собрал множество скелетов, но вот единственный частный палеонтологический музей в России, открытый этой компанией четыре года назад в 71-м павильоне ВВЦ, так и не стал рентабельным.

Александр Свалов уверяет, что ежемесячно музей приносит $25 тыс. убытка, хотя ежегодно его посещают около 40 тыс. человек. Входной билет для взрослого — 250 руб. Но одна только аренда павильона на ВВЦ площадью 1 тыс. кв. м "съедает" 430 тыс. руб. ежемесячно, да еще оплата персонала, изготовления макетов, восстановления экспозиций (в этом музее все экспонаты можно трогать руками). Расширение музея — а компания к этому готова — сдерживается не только высокой арендной платой, но и узостью предпочтений посетителей: людей интересует не история развития жизни на Земле, а только широко разрекламированные динозавры.