Предтеча фотографии

        Развитие культуры человечества два последних столетия было таким стремительным, что люди порой не замечали того, как величайшие судьбоносные открытия входят в повседневную жизнь и становятся обыденностью. За свою короткую историю, чуть менее 170 лет, фотография сохранила для нас бесценные портреты знаменитых ученых и изобретателей, сильных мира и простых людей. А сколько их, великих и не очень, мы не сможем теперь увидеть. Все потому, что позирование живописцу было делом трудным и отнимало много времени, а сам портрет не всегда являлся документально точным.

Люди долго искали способы визуальной фиксации времени. Наскальные рисунки, монументальная пластика, станковая живопись… Но каждый из этих способов грешил не столько трудоемкостью или временными затратами, сколько субъективностью исполнителя и требованиями заказчика. Один видел мир «своими глазами», другой — хотел, чтобы его видели «в лучшем свете». Например, специалисты сходятся на том, что из всего сонмища портретов Наполеона Бонапарта документальными (или выполненными с натуры) считаются только четыре. Остальные изготавливались по памяти, а иногда и со слов других людей. О какой документальности портретов можно говорить! Фотографически точным исследователи склонны считать лишь один. Это работа английского художника Кенедея из собрания Национальной библиотеки Парижа. В выходных данных единицы хранения значится: физионотрас…

Полноценной информации о предтече фотографии — физионотрасе — практически нет. Портреты, выполненные в такой технике, относятся к годам конца XVIII–начала XIX веков. Многие читают и… не придают этому особого значения. Нет этого слова в многочисленных толковых словарях и сборниках иностранных слов, в специальной литературе по изобразительному искусству и фотографии. Загадка, да и только!

Самое интересное, что эта техника изобразительного искусства изредка применяется иллюстраторами-графиками и сегодня. Но мало кто из них знает, что в конце XVIII века новое устройство стало прорывом в культуре и искусстве. Популярные некогда силуэты, которые ловкие мастера вырезали ножницами из черной бумаги в мгновение ока, поспорить в качестве с новым способом портретирования уже не могли и скоро отошли на задний план, став милой безделицей.

Э. Кенедей. Сен-Жюст на трибуне. Физионотрас, вписанный в интерьер. Нач. XIX в.

Физионотрасом (от фр. physionomie — физиономия, облик, черты лица, trace — след, черта, линия) называли устройство, которое изобрел французский музыкант Жиль-Луи Кретьен (Gilles-Louis Chrйtien). О нем мы знаем немного. Например, то, что Кретьен служил виолончелистом в королевской капелле в Версале. А вот почему именно он в 1784 году подарил человечеству новый аппарат, художественную технику портретирования и сами портреты, установить сложно. Однако в полной мере физионотрас можно назвать предтечей дагерротипии и современной фотографии.

Мало того, что из-под карандаша устройства выходил практически точный портрет модели, но и выполнить его мог любой желающий, даже не умеющий рисовать. Достаточно было дать новичку несколько наставлений, и он становился мастером физионотраса.

Сначала Жиль Кретьен изобрел устройство забавы ради и несколько лет пользовался аппаратом в свое удовольствие, на досуге делая портреты друзей и родственников. Случайно с этим изобретением познакомился молодой английский художник Эдвард Кенедей (Edward Quenedey), который сразу смекнул, что новая техника изготовления портрета может иметь успех, а при хорошей раскрутке предприятия — огромный. Он все-таки был англичанином, а не французом — протестантом по миропониманию и образу жизни.

Летом 1788 года Кретьен и Кенедей объединяются, снимают помещение и дают объявление в газеты. По современным меркам ничего особенного — грамотная организация бизнеса: идея вкупе с капитальными вложениями плюс реклама. Но для Франции конца XVIII столетия, которая особыми успехами в предпринимательстве похвастаться не могла, — диковинка. Студия открывается неподалеку от Версаля. Расчет делался, прежде всего, на аристократию и придворную челядь — потенциальную клиентуру, запросы и капризы которой прекрасно знал Кретьен. Так был дан старт предприятию, которое ожидал…

Ошеломляющий успех

Надо заметить, что заказ и исполнение живописного или графического портрета в те времена были делом дорогостоящим. Даже буржуа и обеспеченные знатные люди не всегда могли себе позволить такую роскошь — собственное изображение.

А тут на рынке предлагают портрет по сходной цене, и притом отменного качества. Можно черно-белый, а при желании и цветной. При этом сходство изображения и позируемой модели фирма гарантировала. Плату с клиента Кретьен и Кенедей взимали двумя частями. Сначала заказчик вносил задаток, для покрытия первичных расходов, а остальные деньги — после получения портрета. Для укрепления авторитета молодого предприятия Кенедей пошел на риск: в случае, когда клиент был недоволен работой, деньги возвращались. Правда, работа все равно оставалась в архиве фирмы — на случай, если вдруг клиент передумает.

Э.Кенедей. Портрет Стендаля. Физионотрас. Нач. XIX в. Частная коллекция, Гренобль, Франция

За четыре месяца со дня открытия студии компаньоны выполнили более трехсот заказов, а в первый год к ним обратилось около тысячи клиентов. Конечно, для современного фотоателье это весьма скромно, но для живописца или графика такое недостижимо.

Новинка представляла собой конструкцию в рост человека из деревянных брусков, внутрь которой предлагалось сесть клиенту. Модель располагалась таким образом, чтобы ее профиль отчетливо выделялся на черном фоне экрана. Портретируемый сидел, не шелохнувшись, несколько минут. Портретист, которого называли оператором, вставал позади аппарата. Внутри физионотраса имелся пантограф с визиром, походившим на прицел винтовки — перекрестие. Интересно заметить, что при конструировании огнестрельного оружия подобный визир начнет применяться лишь спустя столетие. Рисовальщик брался за ручку пантографа и аккуратно обводил черты клиента, которые наблюдались через визир. Другое плечо пантографа, где был закреплен карандаш, точно повторяло все движения оператора.

В конечном итоге на листе бумаги, прикрепленном к специальному планшету, появлялся рисунок — практически точная копия модели: основные черты лица и некоторые детали. На снятие рисунка с натуры уходило каких-то 3–5 минут. Еще столько же требовалось опытному рисовальщику на доделку, придание изображению объема, добавление теней и прочих мелочей. Если вспомнить, сколько тратили времени первые фотографы для нужной выдержки камеры, то оператор физионотраса был значительно производительней их.

И это еще не все преимущества. Физионотрас давал рисунок в натуральную величину. После одобрения клиента, портрет можно было уменьшать либо увеличивать пантографом до требуемого размера. Обычно (по тогдашней моде) рисунок вписывался в круг или овал (медальон). Чаще всего клиенты заказывали портреты в профиль. Их можно было забрать немедля, а при желании — отправить на «размножение». В соседних со студией комнатах находились рисовальная и граверная мастерские. По исходному рисунку делались клише на медных пластинах. Через три-четыре дня клиент приходил за рисунком и 12-ю копиями. Именно дюжина, не больше и не меньше — такое условие выставляли Кретьен и Кенедей. Клише заказчику не выдавалось, а хранилось в специальном «архиве» либо уничтожалось, если таково было желание заказчика.

Ж.-Л. Кретьен. А.Ж.А. Рюилье, командир подразделения «Голгофа» Парижской Национальной гвардии. Гравюра на меди для физионотраса. 1790. Диаметр 8,9. Собрание Лувра

По мере надобности клиенты могли дозаказывать оттиски за отдельную плату. Медное клише позволяло изготавливать до двух тысяч отпечатков! Таким образом, перед нами одновременно еще и предтеча множительной техники массового потребления. Дело шло так бойко, что парижские художники забеспокоились. Они не могли выдержать конкуренции с физионотрасом.

Спрос на более детальные и вычурные портреты заставил компаньонов расширяться и усложнять технологию производства рисунков. В ателье появились подмастерья, которые раскрашивали работы, выносили изображения на романтические пейзажи, доводили погрудные портреты до полного роста, сводили в одной работе изображения нескольких клиентов…

Более того, предприимчивый Кенедей надоумил Кретьена запатентовать изобретение и производство портретов. На короткое время они стали монополистами. Мода на мгновенные портреты росла день ото дня. Заказы и барыши сыпались дождем. Короли и придворные, офицеры и чиновники, писатели и политики, буржуа и простой люд. Всех объединила диковинная новинка. Перед нами целая галерея портретов: Вольтер, Наполеон, Лафайет, Руссо, Мирабо, Марат, Костюшко...

Помимо утилитарной функции физионотрас выполнил и более возвышенную — историческую. Вряд ли Кретьен и Кенедей думали об этом. Они совершили одну грандиозную ошибку. Мастера поначалу не подписывали своих работ. Только Кенендей станет это делать уже в начале XIX века.

Пыль веков

Но, как это часто бывает, монополия никогда не бывает длительной. Этого также не учли компаньоны. Некоторые предприимчивые люди с выгодой для себя стали сами размножать и продавать физионотрасы. Техника исполнения усовершенствовалась ими настолько, что мастера стали изготавливать не только профильные портреты, но и в фас, полуфас и даже в более сложных ракурсах.

А виной всему стала заносчивость и самоуверенность Жиля Кретьена, который не пожелал больше делить свое изобретение, славу и барыши с Кенедеем. Он попросту рассорился со вчерашним приятелем и компаньоном. Предприятие скоро заглохло, подмастерья разбежались, унося с собой умения и навыки — это не вина, а беда всех недальновидных предпринимателей. Особенно провинциалов и «мещан во дворянстве».

Англичанин покинул Францию, и долгое время гастролировал по Европе с портативным физионотрасом. Он побывал в Бельгии и Германии, Италии и Австрии. Добрался даже до России, где исполнил несколько портретов наших знаменитостей, Жуковского и Льва Пушкина, дяди известного поэта. Эти предметы хранятся сегодня в Пушкинском доме — для глаз доступны, а для воспроизведения в прессе… вопрос серьезный.

Неизвестный оператор. Физионотрас неизвестного в окружности. Нач. XIX в.

Например. В Англии Эдвард Кенедей модифицировал физионотрас, заменив громоздкий механический пантограф призмой, а в упрощенном варианте аппарата — полупрозрачным зеркалом. В одном из вариантов использовался стереоскоп. Опытному копировальщику, каким был Кенедей, оставалось лишь обвести «отражение» карандашом. Причем, специально увеличивать или уменьшать портрет уже не было нужды. Физионотрас отодвигался или наоборот придвигался к модели. Процесс портретирования, таким образом, ускорился, что тут же сказалось на качестве исполнения. Знатоки находят, что новые портреты уступают прежним. Поточное производство всегда грешит этим.

К концу XVIII столетия физионотрас добрался и до Нового Света. Сложно сказать, побывал ли там сам ли Кенедей, или кто-то другой, но в Библиотеке конгресса США хранится около ста портретов видных деятелей Америки, среди них — великолепный физионотрас Джорджа Вашингтона, который стал предсмертным портретом первого президента США.

Наибольшее же количество работ Кретьена, Кенедея и их последователей хранится в музеях и коллекциях Франции — более 5000. Самими поздними считаются портреты Стендаля, Гюго и Дюма-отца. А потом…

С начала XIX столетия небывалые успехи естествоиспытателей в области химии подарили миру новый способ фиксирования изображения. Появилось изобретение Ньепса и Дагерра. В 1837 году патентуется дагерротипия, и человечество вступает в эпоху фотографии. Имя Жиля-Луи Кретьена практически стирается из истории. А Эдварда Кенедея помнят лишь специалисты — только как художника, да и то, малозначительного и почти забытого.

Специалисты сходятся на том, что мода на физионотрасы изжила сама себя и прошла за десять лет до явления миру дагерротипии, с которой конкурировать они все равно не смогли бы. Так начиналась эра фотографии.