Золотая жила столицы...

 "О! Тут, кажется, есть чем поживиться!..” — с этими словами Алексей скрылся за обшарпанной дверью. Войдя вслед за ним в квартиру, я обнаружил своего "гида”, увлеченно копающегося в груде каких-то бумаг, сваленных посреди комнаты. 

Трофеями, взятыми на втором этаже, оказались настенный календарь за 1972 год, фаянсовый кувшин и томик стихов Маяковского. Зато из квартиры соседей сверху удалось вынести стопку старых грампластинок Апрелевского завода, щипцы для колки кускового сахара, массивную настольную лампу (такими пользовались еще наши дедушки)… Но самый интересный улов ожидал нас в соседнем подъезде пятиэтажки. На дне неказистого бумажного пакета, валявшегося на полу в одной из комнат, оказалась спрятана десятирублевка образца 1947 г., украшенная портретом Ленина. Кроме того, среди прочего "пустого” мусора удалось нарыть брошюру с программами театральных постановок, отпечатанную до революции, и еще один сувенир времен царской России — средство для ухода за усами. На потемневшей картонной упаковке так и написано: "Усатин — лучшее для усов. Дает усам всякую желаемую форму”, а внутри даже сохранился "мумифицированный” за сотню лет "обмылок” этого самого усатина.  


— Отнесу моему знакомому старьевщику, может, его такая доисторическая косметика заинтересует, — задумчиво молвил Алексей. — А вот червонец сталинский у меня наверняка купят, да и на пластинки желающие найдутся… В общем, какой-никакой навар с этого дома получить удастся, хотя, конечно, жалко, что мы сюда не первые заявились: "конкурирующая фирма” уже много чего успела подчистить по квартирам.  


Алексей — так же, как и те люди, которых он назвал "конкурирующей фирмой”, — из числа городских старателей. Одно время он работал бригадиром на стройке, потом попал под сокращение, перебивался какое-то время случайной халтурой… Жизненная колея сделала крутой поворот после того, как, разгребая завалы в отселенной квартире, предназначенной для капитального ремонта, он ненароком наткнулся на старинный фолиант в тисненом переплете и за очень приличную сумму продал его букинисту. Вот после этого Алексей и переквалифицировался в старатели. Теперь зарабатывает на жизнь, сбывая ничейное добро, которое удается найти в отселенных домах, предназначенных к слому или капремонту.  


Бизнес этот оказался вполне прибыльным, хотя и совершенно не узаконенным. Вот поэтому-то Алексей, случайно вычисленный корреспондентом "МК” возле опустевшей пятиэтажки, не захотел назвать свою фамилию и хотя стерпел присутствие постороннего во время похода по нескольким бесхозным квартирам, но от дальнейшего "конструктивного сотрудничества” с журналистом решительно отказался. Пришлось искать иные источники информации.  


— Таких "охотников” становится все больше, — рассказывает известный столичный кладоискатель Владимир Порываев. — Особенно заметный скачок произошел с началом кризиса. Я довольно хорошо знаком со "старательскими буднями”: приходится время от времени пересекаться с подобным контингентом во время поисков кладов в опустевших домах. А порой даже помогаю им реализовать кое-что из трофеев. Вот недавно принес мне человек пакет с детской коллекцией монет, оставленный хозяевами при переезде из старого дома. За сотню кругляшей я отдал старателю рублей 300, зато, тщательно изучив содержимое пакета, обнаружил среди стотинок, злотых, пфеннигов и прочих дензнаков стран социалистического содружества несколько действительно редких монет, которые стоят у коллекционеров по 500—700 рублей за штуку… Из самых необычных старательских трофеев, с которыми доводилось сталкиваться, могу назвать, пожалуй, офицерский бинокль 1938 года в кожаном футляре.  


По моим наблюдениям, среди старателей преобладают "работяги” лет 40—50, очень часто те, кто трудился раньше на стройках. Часть — они заслуживают названия "металлисты” — специализируется на добыче в заброшенных домах цветного металла, чугунных и стальных деталей (срезают радиаторы отопления, ограждения на лестницах…). Другие прочесывают пустые квартиры в поисках оставленных хозяевами за ненадобностью вещей — люстр, шляп, чемоданов, зонтиков, посуды… Раньше это все презрительно именовалось старьем, а теперь в обиходе иной, уважительный термин — "винтаж”. За колоритные предметы быта прежних лет сейчас многие коллекционеры готовы платить весьма приличные деньги. Так что подобный товар можно довольно легко пристроить на блошином рынке, у торговцев в "Измайлове”, у антикваров… Старатели ходят со своей добычей по известным им точкам сбыта в погоне за хорошей ценой.  


С каждого подъезда недавно выселенной хрущевки реально набрать "винтажных сокровищ” на 20—25 тысяч рублей. Самые "продвинутые” старатели работают целыми бригадами. Зачастую у них налажены деловые контакты с сотрудницами ДЭЗов, которые вовремя сообщают о предстоящем выселении жителей из очередного дома… 


Клондайк на дне бассейна 

Любителям халявных сокровищ можно разрабатывать и другую "золотую жилу”. Даже не одну.  
— Сообразительные люди уже приноровились прочесывать газоны под окнами жилых многоэтажек. Там валяется немало всякой мелочёвки, которую люди случайно обронили с балконов, незаметно для самих себя вытряхнули, чистя от пыли пиджаки и коврики. Кольца, монеты, крестики, мобильники... — поясняет Владимир Порываев. — Еще одна богатая зона — детские площадки, ряды торговых палаток. Там в основном удается разжиться оброненной гражданами мелочью. Знаю удачливых добытчиков, которые по весне обязательно обследуют площадки снегосвалок: на месте растаявших гор снега, который сюда вывозили с улиц, остается немало добра, оброненного людьми зимой в сугробы. Все те же кольца, цепочки, серьги, мобильники, часы, кошельки, отдельные купюры… Мой знакомый наладил поиск подобных "потеряшек” на одном из подмосковных горнолыжных комплексов. Он регулярно ездит туда и обшаривает склоны с металлоискателем — урожай ценных вещей почти всегда получается обильным. Знаю, что некоторые из людей, промышляющих городским старательством, неплохо зарабатывают, собирая ювелирные украшения в водоемах аквапарков. Вроде бы плещется человек в бассейне вместе с другими посетителями и только время от времени "подныривает” к малозаметным для постороннего решеткам водосливов, расположение которых ему хорошо известно. Именно туда течением приносит всю "ювелирку”, оброненную публикой, резвящейся на водных аттракционах.  


Но самые внушительные доходы, по словам Порываева, достаются той старательской элите, которая "обслуживает” канализационные системы огромного города.  


— Проникая в коллекторы, эти люди ставят на самых "ловких” (от слова "ловить”) местах специальные приспособления, в которые попадает немало ценного. Впрочем, занятия подобной "подземной охотой” требуют соответствующего снаряжения и сопряжены с определенным риском. Старатели выходят на промысел в гидрозащитных костюмах, с водонепроницаемыми фонарями и газоанализаторами (чтобы не потравиться), с оружием для самообороны (в лабиринтах галерей можно столкнуться с обитающими здесь бомжами, наркоманами, стаями одичавших собак)…

После того как нынешние кризисные времена закончатся, городских старателей наверняка станет меньше, — уверен Порываев. — Кто-то вернется в легальные профессии, ставшие вновь востребованными, кто-то перейдет в разряд профессионалов-кладоискателей… Но все-таки многие из этих людей заболели старательством уже всерьез и надолго — их окончательно пленил "вкус халявы”, незабываемое ощущение лотереи, охотничьего азарта, которые сопровождают каждого, кто отправился на поиск "ничейного добра”.